Европе нужны Чавесы

Я был приятно удивлен, увидев критическую рецензию Александра Конопляникова на мою статью «Европейский кризис – или кризис евро?». Любой автор рад, когда его статью прочитал еще кто-то кроме него самого и редактора сайта, а критика – это своеобразный момент истины для проверки своих теоретических построений.

Однако, по мере чтения статьи мой энтузиазм начал угасать. На постсоветском пространстве есть категория авторов, которые уверены, что упоминание в тексте слова «марксизм» или «марксистский» чудесным образом преображает их набор предложений в смертельное оружие для оппонентов. Трудно представить большее несоответствие между подобной верой в магию и содержанием исторического материализма. Автор рецензии сначала отрицает наличие в послевоенной Европе сильных левых настроений, затем пытается обосновать наличие параллельных, несвязанных между собой процессов политической и экономической интеграции, поет осанну классической теории экономической интеграции с ее жесткой стадиальностью и валютным союзом, путает понятия «кризис» и «рецессия» – а в финале делает вывод в стиле Капитана Очевидность о необходимости социалистической революции. При этом становится ясно, что от автора ускользнули не только последние несколько десятилетий развития экономической науки – что не так уж страшно, но заметно отражается на терминологии – но и основные тенденции последних десятилетий в самой мировой экономике. 

Я позволю себе построить ответ в стиле научно-популярной статьи о последних важных тенденциях в мировой экономике, и новых моментах в теории и практике международной экономической интеграции – и евроинтеграции как таковой.

Начало будет вполне банальным. Перед послевоенной Европой стоял осознаваемый вызов – как быстро восстановить разрушенное войной хозяйство? Во Франции для этого был применен творчески переосмысленный советский опыт в области планирования, а в ФРГ создана пресловутая «германская модель» социально-ориентированной экономики. Любопытно отметить иронию истории – Soziale Marktwirtschaft была внедрена в жизнь представителем правой ХДС/ХСС, а активный ее демонтаж начался при Герхарде Шредере – представителе «красной» Социал-демократической партии Германии. Так и хочется перефразировать Форреста Гампа – «левый это тот, кто по-левому поступает».

Старт экономической и политической интеграции Европы, в сочетанием с внедрением социально-ориентированной модели капитализма, были во многом обусловлены идеологическими причинами. Фактор советского влияния заставлял идти на социальные уступки рабочему классу Европы. Кроме того, считалось, что тесные экономические связи Франции и ФРГ позволят избежать новой общеевропейской войны. Общая экономика подразумевает глубокую заинтересованность в делах соседа – и идеологи сороковых годов предполагали, что постепенное выстраивание общего рынка приведет к крепкому миру в Европе. Этот тезис своеобразным образом подтвердился во время недавних протестов против размещения военных баз США в Колумбии. Венесуэла, которая имеет с Колумбией значительный объем взаимной торговли – благодаря нескольким десятилетиям развития интеграции в рамках Андского сообщества наций – демонстративно прервала экономические связи с Боготой. Значительное сокращение экспорта заставило Колумбию отказаться от планов по созданию новых баз США на своей территории, что привело к снижению напряженности в регионе – и возобновило торговлю с Венесуэлой.

Таким образом, на начальном этапе своего существования европейские интеграционные структуры обеспечивали сохранение мира, социальной стабильности и ускорение экономического роста – на фоне активного применения социально-ориентированных практик. Именно это являлось первоначальным левым проектом европейской интеграции.

Именно в первые годы существования единых европейских структур экономическая теория стала обращать пристальное внимание на происходящие интеграционные процессы. Одним из самых известных вариантов теоретизации процесса стала пятиступенчатая модель Белы Балаши. Согласно этой теории, страны, принявшие решение об экономической интеграции, должны пройти пять последовательных фаз. Первая – зона свободной торговли,  в рамках которой отменяются торговые ограничения между странами-участницами – и, прежде всего, таможенные пошлины. Вторая – таможенный союз – что предполагает установление единого внешнеторгового тарифа и проведение единой внешнеторговой политики в отношении третьих стран, наряду с функционированием зоны свободной торговли. Третья – платежный союз,  обеспечивающий взаимную конвертируемость валют и функционирование единой расчетной денежной единицы. Четвертая – общий рынок,  который призван обеспечивать его участникам свободу передвижения капитала и рабочей силы, а также согласование экономической политики. Пятая – экономический и валютный союз, совмещающий все указанные формы интеграции с проведением общей экономической и валютно-финансовой политики. Этот союз имеет место лишь в Европейском Союзе. Валютные корзины нескольких интеграционных структур мира имеют другую природу, нежели евро – и его аналогами не являются. Заметим, что только в Европе процесс экономической интеграции прошел все указанные этапы.

Однако, после Второй мировой войны интеграция началась не только в Европе. Активными центрами интеграционных процессов стали Юго-Восточная Азия и Латинская Америка. В Латинской Америке страны не обладали крепкими экономическими связями, так как на протяжении значительного периода времени они оставались «задним двором» Соединенных Штатов Америки. Руководство стран региона поставило задачу достижения экономической интеграции для достижения синергетического эффекта ускоренного независимого роста. В Юго-Восточной Азии ставка была сделана на экономическую интеграцию, которая была названа эвфемизмом «регионализация». В настоящее время опыт Юго-Восточной Азии стал критически важным для экономической теории – так как странам региона удалось добиться значительных успехов в развитии рыночных экономик, в том числе и за счет регионализации, без повторения европейского опыта и «классических стадий».

Заметим, что сама архитектура мировой экономической системы стремительно меняется в последние десятилетия. Рост перевозок по направлению глобальный Юг-Юг меняет маршруты мировой торговли. Консолидация стран третьего мира дает новый смысл ВТО (см. борьбу внутри Дохийского раунда). Мир меняется – и пирамида с США на вершине превращается в пока что нестрого очерченный многоугольник. Под напором новых фактов незыблемость «пятичленки» Белы Балаши была поколеблена.

Это возвращает нас к современному европейскому валютному союзу, который из венца эволюции вдруг превратился в тупиковую ветвь развития. Европейский валютный союз является правым проектом неолиберальной эры. Он был создан в эпоху господства догмы саморегулирурующихся рынков и борьбы с инфляцией. Даже американская ФРС должна следить, в том числе, и за безработицей. А ЕЦБ – нет. И это подводит нас к фундаментальной ошибке последних десятилетий в макроэкономической политике администраций развитых капиталистических государств.

На протяжении двух последних лет правительства развитых стран активно вливали средства в свои экономики, пытаясь их «перезапустить». Это привело к выходу из рецессии – то есть, к возобновлению роста ВВП при относительном восстановлении базовых отраслей и снижении риска банковского кризиса. Однако все это происходило на фоне высокой безработицы (9,9% в целом по Евросоюзу и 21% в Испании, 9,2% в США) и стагнации доходов населения – при росте дефицитов бюджетов.

Считается, что именно недостаток ликвидности у обремененных долгами корпораций стал катализатором кризиса мировой экономики в 2008 году. Старт кризиса быстро привел к сокращению потребительских расходов и инвестиционных программ, что закономерно привело к кризису перепроизводства. Государства начали активные вливания в экономику с целью ее разогрева. Однако корпорации, получив средства государства, не стали возобновлять активные инвестиции в экономику, а приступили к сокращению издержек и гашению кредитов, ослабляя совокупный спрос. Текущий итог – замедление темпов роста, закрепление уровня безработицы на высоком уровне, снижение доходов бюджета.

Как демонстрирует пример Японии, которая уже пятнадцать лет находится в подобном кризисе, все поступающие в экономику средства переходят на счета в банках – даже при нулевых ставках. Таким образом, новые вливания не помогут экономике ускориться, создать новые рабочие места и повысить совокупный спрос.

Так в чем же состоит та самая масштабная макроэкономическая ошибка последних десятилетий? На мой взгляд, она заключена в отношении к инфляции. Со времен утверждения неолиберального культа монетаризма инфляция стала считаться главным врагом рода человеческого. Однако только инфляция может привести к тому, что долги стран еврозоны станут обесцениваться (этот принцип работает для стран еврозоны потому, что долг они должны возвращать в той же валюте, которая имеет хождение на их территории). При заметной инфляции накопление сбережений выглядит бессмысленным, все поступающие средства вкладываются в потребление. Растущий спрос стимулирует компании брать кредиты и наращивать выпуск. При контролируемом процессе инфляции уже к 2018 году долги стан еврозоны обесценятся почти на 40%.

Вероятными кандидатами для первого цикла инфляции могли бы стать наиболее слабые экономики еврозоны. Несмотря на все вялые попытки европейских властей справиться с долговым кризисом, ситуация не изменилась. Экономики Греции, Ирландии, Португалии, Испании и Италии не растут. Потребление почти во всем Евросоюзе стагнирует, рост цен почти на нуле. Сокращение госрасходов еще больше ухудшает обстановку. Контролируемая инфляция могла бы решить заметную часть проблем.

Правда, будут и потерпевшие. В первую очередь – держатели долга, во вторую – население стран еврозоны. Что касается первых, их не стоит жалеть – так как им никто и не обещал, что покупательная способность валюты будет сохраняться. Но со вторыми все гораздо интересней – и, в этом смысле, нам стоит вновь обратиться к примеру Венесуэлы. После попытки государственного переворота и стачки менеджмента государственной нефтяной компании, экономика страны ушла в глубокий штопор рецессии. Для Венесуэлы на протяжении длительного времени была характерна высокая инфляция. Перед новой администрацией Уго Чавеса стояла задача – бороться ли с инфляцией по классическим рецептам или превратить ее в инструмент для развития? Правительство воспользовалось последним предложением – вследствие чего период 2003-2008 гг. стал временем рекордно быстрого роста, благодаря высокому потребительскому спросу и повышению деловой активности. Стоит отметить, что рост реальных доходов населения заметно опережает инфляцию, что собственно и позволяет снизить воздействие инфляции на жителей страны.

Пока же европейские власти и мировые финансовые институты направляют ситуацию по совсем другому сценарию, также знакомому по опыту Латинской Америки. МВФ и европейские власти применяют теперь к слабым экономикам еврозоны те же подходы, которые применялись в восьмидесятые и девяностые года к странам третьего мира и к государствам Латинской Америки. Это пакеты «финансовой помощи», обусловленные проведением структурных неолиберальных реформ, направленных на снижение влияния государства в экономике. Их действие привело к катастрофе для Латинской Америки на рубеже 2000-х, и к решительному отказу от неолиберальной догмы – а затем и к «левому повороту» на континенте.

Мировая экономика пришла к текущему состоянию из-за того, что экономическая теория, господствовавшая над практикой последние тридцать лет, оказалась ошибочной. Эта теория привела к тяжелому общемировому экономическому кризису – так как наиболее активно применялась в развитых странах. Страны третьего мира, частично отказавшиеся от практик неолиберализма, наращивают свой потенциал – однако еще не могут взять на себя всю ответственность за развитие мировой экономики. Кризис сильно ударил по Евросоюзу, который создавала свой валютный союз на пике влияния ошибочной теории. Этот кризис отчетливо продемонстрировал, что европейские структуры, построенные на принципах идеологии неолиберализма, ухудшают положение стран-участниц.

Процесс применения к европейским странам «карательных мер» со стороны Евросоюза уже вызывает стойкое недовольство пострадавших слоев населения. Скорее всего, процесс радикализации протеста будет продолжаться, захватывая все новые массы людей.

Упрощая, можно сказать – сейчас Европе нужны Чавесы, которые смогут преодолеть идеологические и практические последствия ошибочной макроэкономической политики последних десятилетий. Альтернативным вариантом развития событий, на мой взгляд, является сползание европейских администраций далеко вправо.