Кому грозит историческая ответственность

Совсем недавно, 2 июня, без всяких предварительных комментариев, была в рекордные сроки снесена «стела Свободы» в московском Александровском саду. Вопреки сложившейся традиции утомительных медиа-дискуссий вокруг «исторической памяти» и угрозы  «раскола общества» по вопросу о символах прошлых эпох, молчаливое уничтожение стелы может обозначать начало какой-то новой стратегической линии в хаотичной «борьбе за историю», ведущейся правящей элитой.

На протяжении долгих лет российская власть одновременно стимулировала споры вокруг схематично понимаемого «советского» и «антисоветского» в коллективной памяти, неизменно выбирая в конечном счете позицию мудрого арбитра, за которым всегда остается последнее слово. Результатом этой линии стала  уже кажущаяся органичной историческая шизофрения современного российского государства, где в реакционной деполитизированной симфонии сочетаются монархизм и сталинизм, пережитки либеральной риторики и утверждение имперской традиции. Каждый из исторических символов практически полностью утрачивает в этой ситуации свой смысл, превращаясь в часть декораций мощи государства, одновременно и принимающего  целиком предшествующую историю, и отказывающего в каком-либо особом значении каждой конкретной ее части.

Эта историческая стратегия «путинской стабильности», очевидно, уходит в прошлое – собственно, вместе со стабильностью как таковой. Третий срок Путина, фактически открывшийся его агрессивной речью на массовом митинге в Лужниках в феврале 2012 года, проходит под знаком консервативной битвы с внутренними врагами. Само чувство приближающегося сражения всегда являлось необходимой питательной средой для консерватизма. Вместе с подъемом протестного движения в российское общество вернулось политика – и у этого возвращения должна быть вторая сторона.

Теперь история должна превратиться из фигуры умолчания в действенный инструмент – ее можно и нужно смело трогать руками, расставляя над каждой из эпох и традиций недвусмысленные акценты. Большевики с немецкими деньгами, Романовы с черной сотней, революционеры и реакционеры прошлого должны быть найдены и получить по заслугам в настоящем. Закон «об оскорблении верующих» аргументируется при  помощи отсылок к антирелигиозным кампаниям 1920-х годов не в меньшей мере, чем к выступлению Pussy Riot, а усиление «антиэкстремистских практик» – легко узнаваемым «нигилизмом» «радикально настроенной молодежи».  Историческая ответственность грозит стать неотличимой от уголовной.

Каждый решительный шаг в направлении исторических реконтрукций все больше будет связан с текущей политикой. Делегитимация революционной традиции – от декабристов до эсеров – будет идти параллельно с ограничением свободы собраний, канонизация антибольшевистских мучеников за веру – с запретом левых партий и усилением брутальной борьбы за общественную мораль и «духовную безопасность». В этом контексте, кстати, вопрос о выносе Ленина из Мавзолея превратится, прежде всего, в вопрос о последствиях этого выноса. Как реально изменится после этого общественная атмосфера, какие конкретные действия силовых структур и связанных с правительством мракобесов за этим последуют?

Снос стелы в Александровском саду в этом отношении – важный тест. Это часть курса на последовательное и уверенное удаление из общественного подсознания всего, что связано с прогрессивной повесткой, с историей сопротивления и неповиновения. Имена бунтарей, мыслителей и революционеров, нанесенные на разрушенную Стеллу, в свое время должны были обозначать не столько новую идентичность государства, сколько преемственность критично настроенного и живого общества. Именно поэтому, кстати, эти имена далеко не всегда соответствуют советскому «канону», но отражают широкий и противоречивый спектр, от реформистов Лассаля и Жореса до анархистов Бакунина и Прудона. В этом памятнике первого года советской власти символическим образом сходятся все три принципиальные для русского революционного движения традиции – марксистская, народническая и анархистская. И его ликвидация выглядит не менее символичной.

Власти обещают «восстановление» стелы к 4 ноября – искусственному и насквозь фальшивому празднику, который теперь призван получить второе дыхание. Если «реставрация» памятника завершится установлением на его вершине двухглавого орла, а место Бакунина и Михайловского займут Николай I и Александр III, это может стать важной точкой политического поворота. Давние мечты об очищении улиц от имен «цареубийц» могут очень скоро стать реальностью, в которой отвечать за изгнанных из города революционеров, демократов и утопистов так или иначе придется их наследникам.

Илья Будрайтскис