«Восстание пингвинов»-2. И не только (+фоторепортаж)

Если у вас в руках кастрюля, сковородка или любая другая небьющаяся посуда, пригодная для создания классической уличной какофонии, представляющей собой что-то среднее между психоделическим ритмом открытия съезда всех барабанов всех шаманов всей Амазонии и заключительными аккордами концерта тяжелого рока; если вы чувствуете как эта ваша кастрюля или сковородка превращается в скрипку, из которой льется музыка революции, в сопровождении множества таких же других инструментов, звучащих с крыш, балконов, террас, тротуаров и проезжающих мимо автомобилей… И потом вы видите, что весь транспорт останавливается – потому что соседи-музыканты с кастрюлями и скороварками начинают занимать улицы и площади – несмотря на то, что уже десять часов вечера и завтра рабочий день, и ветер с Анд дает понять, что температура приближается к нулевой отметке, несмотря на все угрозы и призывы властей к благоразумию и несмотря на телевизионные репортажи о том как улицы чилийских городов целый день активно поливаются водой из водометов и продуваются слезоточивым газом…

Если мир, вас окружающий, соответствует этому краткому описанию и вокруг вас – впервые за столько времени – сообщнические улыбки стольких других, совершенно вам незнакомых и совершенно на вас похожих людей. И взгляды, улыбки, рвущиеся из кастрюль ноты встречаются между собой – может быть эта любовь площадей и есть высшая форма человеческой любви – значит вы в Сантьяго, вечером 4 августа 2011 года, и участвуете в первом за последние 23 года «кастрюльном бунте» (судя по возрасту половины участников – для них от тоже первый). В последние годы диктатуры Пиночета «кастрюльные бунты» являлись одной из распространенных форм социального протеста и важной составляющей в организации кампаний гражданского неповиновения.

Президент Чили, успешный предприниматель и представитель одной из четырех богатейших семей страны, Себастьян Пиньера, заявил вчера ее жителям, что «у всего есть предел». Это неправда. Высокомерию и непрофессионализму его правительства нет предела. В тот же день независимый опрос общественного мнения показал, что президент пользуется поддержкой всего 26% граждан. Всего десять месяцев назад по окончанию прекрасно организованного медийного шоу под названием «спасение 33 чилийских шахтеров», его поддержка составляла почти 63%. Нынешний уровень популярности правого правительства Чили является рекордно низким за всю историю чилийской демократии – даже диктатор Пиночет пользовался большей поддержкой. В ответ на справедливые требования школьников и студентов о создании бесплатной государственной системы образования, которые, согласно тому же вчерашнему опросу, поддерживают 80% чилийцев, министр внутренних дел Чили Родриго Хинспетер, – следуя логике того, что «у всего есть предел» – заявляет о том, что «демонстрации в центре Сантьяго закончились».

На стене колледжа, где 18 дней назад объявили голодовку 33 чилийских школьника и студента, кто-то повесил транспарант со словами из песни кубинского барда Сильвио Родригеса: «Чтобы научиться самому страшному достаточно момента, а самое прекрасное стоит нам жизни». Если бы они были кубинцами, их интервью и портреты были бы на первых страницах мировой прессы вперемешку с обвинением правительства в нарушениях прав человека. Но они – чилийцы. И поскольку согласно конституции страны на бесплатное образование прав у них нет, их права никто не нарушает. И журналистов не интересует ни то, что возраст 25 участников голодовки составляет от 16 до 19 лет, ни то что многие из них уже потеряли больше шести килограмм веса и что у нескольких из них позавчера начались судорожные сокращения мышц.

После двух с половиной месяцев этой студенческой забастовки правительство угрожает студентам потерей целого учебного года. В ответ на это на улицах Сантьяго появляются листовки о том, что в Мексике забастовка продолжалась 9 месяцев, учебный год был потерян, но сегодня высшее образование там бесплатно. Имеется в виду движение студентов Национального Автономного Университета Мексики против планов по его приватизации.

Эта студенческая революция началась не вчера и не в этом году. Шесть лет назад, во время «левоцентристского» правительства социалистки Мишель Бачелет по всей Чили прокатились двухнедельные  выступления школьников, вошедшие в историю под названием «восстания пингвинов». Выдвинутые школьниками требования были очень похожими на сегодняшние. И тогдашнее «прогрессивное» правительство смогло погасить конфликт массой обещаний и созданием смешанной комиссии по реформе образования, с приглашением туда представителей учащихся. Время показало, что функции этой комиссии оказались чисто декоративными – и дальше небольших косметических и терминологических изменений в чилийской образовательной системе ничего не произошло.

Главная и, возможно единственная разница между тем «левоцентристским» и нынешним правым правительство в том, что прежнее правительство умело находить красивые слова и двойственные формулы для смягчения социальных конфликтов, чтобы поддерживать у части населения иллюзий по поводу своей «прогрессивности». У нынешнего правительства на порядок меньше профессиональных политических кадров. И, при практически нулевой способности к диалогу, дает о себе знать старая пиночетистская закваска главных действующих лиц. А нехватка профессионализма компенсируется обилием демагогии – впрочем, тоже не слишком профессиональной. Так, придя к власти с обещанием «твердой рукой» обуздать преступность, Себастьян Пиньера за год «добился» ее увеличения почти на четверть. Это при том, что при предыдущих правительствах преступность постоянно понемногу сокращалась. И при том, что новое правительство дало устную рекомендацию судьям увеличить число приговоров к тюремному заключению – в обмен на денежные премии из специальных фондов.

Это и есть «новый стиль правления», который обещали чилийцам. При этом, правительство крайне озабочено собственным имиджем за рубежом, и делает неуклюжие жесты в этом направлении. Так, одна моя знакомая, получившая от правительства заказ на официальные переводы выступлений президента для их распространения по каналам МИДа, рассказывает, что заказчики попросили переводить материал не дословно, а в улучшенном виде, согласно вкусам международной аудитории. При предыдущих правительствах ничего подобного не происходило.

О первом восстании «пингвинов» я рассказывал в материале шестилетней давности. Там же я попытался дать краткий контекст проблем чилийского образования. Поскольку изменения за эти годы ничтожны, этот текст вполне актуален и сегодня. Однако к нему хочется добавить еще несколько деталей.

Нынешняя Чили выделяет на высшее образование всего 2,2% своего ВПП – то есть, меньше всех других стран Южной Америки. Соседняя Боливия – самая бедная страна региона – выделяет на эти нужды в два с лишним раза больше средств. Но даже из этих 2,2 процентов государственным структурам передается всего 34,6%, а остальные 65,4% направляются различным частным институтам, связанным с образованием.

В стране нет государственных университетов. Бывшие государственные университеты – а их двадцать пять – называются сегодня «традиционными», и государство финансирует в среднем около 10% их потребности. Частные университеты формально находятся на самоокупаемости – а по сути действуют по логике обыкновенных частных предприятий, стремящихся к минимальным затратам и максимальной рентабельности. В этой табличке приведены процентные затраты государства в деятельности некоторых «традиционных университетов» в 2008 году. Они выделены синим цветом. До военного переворота 1973 года доля государственного финансирования составляло больше 80%.

В результате в Чили нет бесплатного высшего образования. А учеба в «традиционных» университетах часто не только не дешевле, но и дороже, чем в частных. Основная разница в том, что в большинстве первых больше контроля над качеством образования, чем во вторых. Кроме того, до последнего времени для поступления в частные университеты не требовалось никаких предварительных оценок, знаний или условий – только готовность к оплате учебы. Поэтому уровень подготовки традиционных университетах обычно выше, чем в частных.

Непрестижные и низкооплачиваемые специальности, наподобие преподавательской, стоят в среднем от 3 000 долларов в год. А учеба на медицинских или юридических факультетах может обойтись от 8 000 долларов и выше. Учитывая, что минимальная зарплата в сегодняшней Чили составляет 400 долларов, и ее получает чуть меньше половины работающего населения страны, а реальная средняя зарплата ненамного выше – понятно, что в подавляющем большинстве случаев оплата университетской учебы детей возможна только путем банковских кредитов, проценты которых возрастают пропорционально отсрочке платежа.

Путем несложного подсчета можно увидеть, что за 5 (а в случае медицины 6) лет учебы, и даже без банковских процентов, учеба в университете обходится студенту или его родителям в сумму от 15 до 50 тысяч долларов. Причем этот долг, который достается выпускнику вместе с дипломом, может возрасти в разы в случае задержки с выплатой.

Бесплатного среднего технического образования в Чили тоже нет; оно все частное и все платное.

В случае начального, школьного образования у чилийских детей есть три альтернативы: частные колледжи и лицеи, где учится будущая элита, составляющая 9% школьников, и где месяц учебы может стоить от 350 до 1000 долларов; так называемые «частные субсидируемые школы» – чуть меньше 150 долларов в месяц, где учится 42% чилийских детей; и бесплатные муниципальные школы, в которых учатся остальные 49%. Разница в качестве образования, как правило, огромна.

Если ситуация с частными колледжами и лицеями более менее понятна, стоит немного объяснить специфику остальных двух разновидностей школ.

«Частные субсидируемые школы» получают государственную субсидию на каждого ученика. И являясь по сути частным бизнесом хозяина, экономически заинтересованы в максимальном увеличении числа учеников и сведении к минимуму затрат на учителей, оборудование и инфраструктуру.

Бесплатные государственные школы называются в Чили «муниципальными» – так как еще при диктатуре были переданы в ведение муниципалитетов и финансируются исключительно из муниципального бюджета. Поскольку уровень дохода бедных и богатых муниципалитетов Чили отличается десятки раз, очевидно что шансы получить нормальное бесплатное начальное образование у юных жителей бедных районов страны ничтожно.

Совершенно очевидно и другое – реформировать эту схему невозможно. Необходимо полное и кардинальное изменение системы, программирующей воспроизводство граждан первого и третьего сорта. На это и направлены нынешние выступления школьников и студентов. Логично и то, что все их требования натыкаются на стену полного непонимания правительства. Обвиняя молодежь в идеологизации конфликта, президент и его министры стремятся перевести дискуссию в совершенно другую плоскость – к второстепенным техническим деталям, не затрагивающим суть конфликта. Таким образом власти отстаивают свою собственную идеологию, строящуюся на минимизации роли государства и рыночно-приватизационных процессах, как главных и единственных двигателях развития.

Если мы уже слишком привыкли к элементам магического реализма в описании латиноамериканских реалий – или же все описанные здесь реалии покажутся кому-то недостаточно абсурдными – то вот еще одна интересная деталь. Ныне действующая в Чили пиночетовская конституция 1980 года (та самая, которую теоретически не смогли, а на самом деле не захотели изменить предыдущие «прогрессивные» «левоцентристские» правительства, оказавшиеся идеальными администраторами завещанной диктатором неолиберальной капиталистической модели), гласит что деятельность средних и высших учебных заведений «не может быть источником получения экономической выгоды».  Иными словами, вся детально разработанная и претворенная в жизнь диктатурой система приватизации образовательной системы Чили является очевидным нарушением закона, созданного этой же диктатурой.

Многие члены нынешнего правительства напрямую участвуют в рентабельном бизнесе, которым является сегодня чилийское образование. Может ли кто-то в здравом уме ожидать, что они откажутся от этого из-за этических соображений, или честно подадут в отставку из-за несовместимости идейных позиций?

Если нынешнее чилийское правительство воспринимает образование, как товар – или, в лучшем случае, инструмент для повышения конкурентоспособности Чили на мировых рынках – диалог в принципе невозможен.

Сегодня, 5 августа 2011 года, представители школьников, студентов и преподавателей Чили официально заявили о своем неприятии недавнего правительственного предложения.

Вот таблица, где вкратце изложены в сравнении некоторые предложения правительства и требования бастующих:

Если 6 лет назад, во время «восстания пингвинов», страна восхищалась уроком, который давали ей школьники. И президент Мишель Бачелет в первые же дни выступлений пресекла полицейские эксцессы (карабинеры избившие журналиста и применившие жестокость при разгоне школьной демонстрации были исключены из организации и попали под суд) – то есть, ситуация была скорее романтической, чем революционной – то сегодняшний расклад выглядит совсем по-другому.

В ходе сегодняшних выступлений школьники, студенты и профессиональная коллегия преподавателей выступают единым фронтом. Поскольку требуемая большинством чилийцев реформа образования немыслима без структурных политических изменений и нового мощного источника государственного финансирования образования, в среде студенческих руководителей все чаще раздаются голоса требующие новой национализации меди – главного минерального богатства страны. В 1971 году чилийская медь была национализирована правительством Сальвадора Альенде. Но, в результате экономических реформ 80-х годов, хозяевами и разработчиками большей части медных рудников страны стали транснациональные корпорации, платящие чилийскому государству ничтожно низкие налоги.

В их распоряжении – лучшие адвокаты и надежное политическое и парламентское лобби для защиты их интересов. Приватизировавшая всю страну диктатура не тронула национализированную Сальвадором Альенде медь по одной-единственной причине – по закону 10% поступлений от продажи чилийской меди передаются вооруженным силам. Но если еще в 1988 году, в конце военного режима, чилийское государство добывало 90% меди в стране, то сегодня, после 20 лет правления «прогрессивных» «левоцентристских» правительств, у чилийского государства осталось всего чуть больше 30% медной добычи.

В этом году, когда отмечался 50-летний юбилей национализации меди, замминистра горнорудной промышленности Чили заявил, что «национализация меди была большой ошибкой». Нынешнее чилийское правительство взяло курс на приватизацию чилийской государственной медной корпорации Коделко, обеспечивающей 16% дохода в государственный бюджет – что спровоцировало первую за последние 20 лет всеобщую забастовку трудящихся Коделко. В руках бастующих были портреты Альенде. Чилийская медь, составляющая сегодня 40% общемировых объемов производства – особенно с учетом ее сегодняшних мировых цен – могла бы позволить профинансировать самые смелые проекты в образовании, здравоохранении и пенсионном обеспечении граждан страны, большинство из которых фактически лишены социальной защиты.

В ходе позавчерашнего социологического опроса, показавшего рекордно низкий уровень поддержки президента Пиньеры проявилась еще одна не менее интересная цифра. Оппозиционный «левоцентристский» блок политических партий «Объединение за демократию», правивший страной с 1988 по 2010 год, несмотря на всю симпатию Мишель Бачелет и заслуги Рикардо Лагоса, пользуется сегодня среди граждан еще меньшей поддержкой. Соцопросы дают ему всего 20%.

Почему? На одном из транспарантов вчерашних кастрюльных демонстрантов было лаконичное резюме сорока последних лет чилийской истории: «Пиночет + «Объединение» + Пиньера = нажива».

Все больше чилийцев понимают сегодня, как мало разницы между правым правительством и его вялой «левоцентристской» оппозицией. Они понимают, что все без исключения традиционные политические партии страны, включая Коммунистическую, безнадежно отстали от событий и уже давно не представляют никого и ничего кроме своих электоральных интересов. В «самой стабильной и предсказуемой стране Латинской Америки», какой казалась еще год назад Чили, буквально за несколько месяцев растаяла голограмма «представительской демократии» – оставляя свободное место другой, настоящей, гражданской, рождающейся демократии. Чистое место, как школьная доска первого сентября… Которое, впрочем, соответствует в Чили первому марта.

Олег Ясинский

Сантьяго-де-Чили

5 августа 2011 г.