Маджал-Аскалон. Забытая история

«…Да не нужна никому твоя история» – говорила мне с надрывом маленькая рыжеволосая поэтесса на залитом солнцем иерусалимском балконе. Мы вели безнадежный спор, и с каждым словом между нами росла пропасть непонимания.

Наверное, она была права. Многим израильтянам история действительно не нужна. Она заставляет задуматься о неприятных параллелях, вызывает к жизни мрачные призраки прошлого, тяготит совесть, ставит под сомнение легитимность настоящего.

Историография Израиля и сионистского движения имеет множество белых пятен, а израильтяне с гордостью повторяющие о том, что «Эрец-Исраэль» это «их земля» вряд ли могут рассказать, что было на месте их нынешнего дома полвека назад. Возможно, история, которую я расскажу в этой статье, поможет им несколько расширить свой кругозор.

Из тринадцати лет жизни в Израиле я прожил почти десятилетие в Ашкелоне. Это город, расположенный в сорока километрах от Тель-Авива и в пятнадцати километрах от сектора Газы, заселен эмигрантами из Ирака, Марокко, Грузии, Украины и России. В нем более ста тысяч жителей, довольно красивые новые районы, чудный песчаный пляж и большой археологический парк с фрагментом ханаанских  ворот, древнеримским амфитеатром, руинами стен города крестоносцев. Это хорошо известные достопримечательности «местного» значения, посещаемые многими израильскими туристами и реже – иностранцами.     

Но древности Ашкелона не ограничиваются этими руинами. На востоке города, между промышленной зоной, новыми кварталами и ведущему к трассе на Тель-Авив шоссе расположен Мигдаль – район старых арабских домов, заброшенного арабского кладбища с редкими сохранившимися могилами и мечетью обращенной в вечно пустой краеведческий музей. Многие годы я ходил мимо этих старых зданий не слишком задумываясь, кто их построил или что сталось с людьми которые в них жили. Лишь один красивый двухэтажный дом, огороженный стеной и обреченный на саморазрушение, всегда вызывал у меня легкое чувство сожалению – почему же власти не озаботятся его реставрацией?

Лишь со временем, я постепенно, по частям, познакомился с историей Маджала – города, который в течение веков стоял на месте нынешнего Ашкелона и был «унесен ветром» в трагические годы Накбы.

В 1270 году под ударами войск мамлюков пал древний Аскалон, «сирийская невеста», один из последних оплотов крестоносцев в Палестине. Город не пережил этой яростной битвы. Вождь мамлюков Бейбарс опасался, что крестоносцы могут отбить Аскалон, и приказал разрушить городские укрепления. Лишь спустя несколько десятилетий к северо-востоку от древнего Аскалона возникло поселение Маджал. Эль-Маджал означает по-арабски «башня». Это довольно распространенное название многих городов и сел в арабском мире. Некоторые семьи Маджала ведут свою родословную от египетских воинов Бейбарса, осевших после победы в Палестине. 

В течении последующих веков Маджал был важным перевалочным пунктом на дороге из Сирии в Египет. В 1517 году его захватил турецкий султан Селим, а в 1596 году Маджал  стал шестым по размеру городом Палестины с населением в 2,795 человек. Горожане жили за счет сельского хозяйства и ремесленного производства. Существенные доходы приносил и проходящий через город торговый путь. В 1799 году Маджалом ненадолго овладел Наполеон – во время египетской авантюры великого полководца.

С начала XIX века в города началось производство шелковых и хлопчатобумажных тканей, которое продолжалось вплоть до 1948 года. Основателем ткацкой промышленности Маджала была Ибрагим-паша, сын великого реформатора Египта – Мухаммеда Али. В 1909 году в городе было 500 ткацких станков. Правда, к 1927 году, из-за конкуренции с европейской текстильной промышленностью, их число сократилось до 119.  Ткани из Маджала славились своей красотой и качеством. В Южной Палестине из них делали праздничную одежду. Некоторые ткани имели свои особые названия, например «Ji'nneh u nar» («Рай и ад») или «Abu mitayn» («Отец двухсот»)

К началу Первой мировой войны население Маджала достигло 5000 человек, и после оккупации Палестины англичанами за этим местом окончательно был закреплен статус города. Мандаторные власти рассматривали Маджал как административный центр, из которого осуществлялось управление окрестными аграрными районами. В городе функционировала больница, банк, поликлиника, правительственные учреждения, гражданский и шариатский суды.

Особым предметом гордости горожан были три школы, в которых учились не только жители Маджала, но и население окрестных деревень. В городе так функционировала школа для девочек – одна из первых в арабской Палестине.

Маджал во многих отношениях продолжал оставаться сельскохозяйственным поселением и при британском владычестве. Горожанам принадлежало более 40 тыс. дунов (1 дун – 0.1 гектара)окрестных земель, которые они продолжали активно обрабатывать. По пятницам в Маджале функционировал рынок, на который приезжали феллахи из окрестных деревень.

К началу 1948 года население Маджала достигло 9910 человек, из которых 90 человек было христианами, а остальные исповедовали ислам. Был в Маджале и один сапожник-еврей. Фарид Фуджлак, бывший житель города так описывал его в своих воспоминаниях: «Абу Хамза был единственным евреем, который жил в Маджале. Он был алкоголиком. Все что он зарабатывал, он тратил в конце дня на алкоголь. Абу Хамза была единственным жившим в Маджале евреем, и наверняка он остался там и потом, после того как мы были вынужден  оставить наш город, и наше имущество».

С началом Первой арабо-израильской войны Маджал был оккупирован египетскими войсками. Это произошло 19 мая 1947 года. Но контроль Египта над городом продолжался недолго. Уже в октябре, израильтяне предприняли контрнаступление в рамках операции «Йоав». Под угрозой окружения, египетские войска были вынуждены оставить Маджал. 5 ноября туда вошли израильские войска.

На тот момент в Маджале находилось только несколько сот человек. Большинство жителей бежало из города в Газу или укрылось от бомбардировок на окрестных плантациях. Никто не думал, что бегство затянется на долгие десятилетия. Ведь еще во время арабского восстания 1936 года, около 40 тыс. человек, временно покинуло Палестину – но после подавления восстания вернулись в свои дома.

Вот как писал о происходящем один из бывших жителей Маджала: «Моя мать сказала мне, что ее дед только закончил строить большой дом для только что поженившейся семьи сына, когда израильтяне захватили Маджал. Они бежали в Газу, надеясь вернуться через несколько дней, когда ситуация стабилизируется. Они не знали, что израильтяне заселили их дома, а настоящие владельцы домов и земли остались беженцами до конца своих дней. Когда Израиль оккупировал сектор Газы, дед моей матери заплатил за продолжительный визит в Маджал когда это стало возможным. Он вошел в свой города в тишине и пошел посмотреть свой дом. Там жила еврейская семья из Ирака. С разбитым сердцем вернулся в свой нынешний дом в лагере беженцев. Он умер через несколько дней, сжимая ключи от своего дома».

Решение начать заселять Маджаль евреями было принято правительством Израиля в декабре 1948 года. Так же как и Маджал, новая колония должна была стать сельскохозяйственным поселением и административным центром. Первые колонисты из числа новых эмигрантов и демобилизованных солдат стали прибывать в город в феврале 1949 года. Еврейское поселение получило название Мигдаль-Гад, взятое из Библии. В июле 1951 года колония была переименована в Мигдаль-Ашкелон, а сентябре 1955 года после слияния Мигдаль-Ашкелона с находившимся неподалеку поселением Афридар возник новый город Ашкелон. 

Арабские жители Маджала были поставлены под контроль армии, которой помогал марионеточный комитет из числа местных жителей. После прекращения боевых действий между Израилем и Египтом число арабских жителей города снова несколько увеличилось и достигло 2600 человек, из которых 20 были христианами. В Маджал вернулись люди прятавшиеся в окрестных плантациях, некоторые беженцы ушедшие в Газу, пришли жители разрушенных окрестных деревень. Но о возвращение к нормальной жизни не могло быть и речи. Часть арабских домов были разрушены, а оставшиеся кварталы были окружены колючей проволокой и превращены в гетто, покидать которое местные жители не могли без специального разрешения военных властей. Удивительно, но израильские власти почему-то стеснялись называть вещи своими именами. В июле 1950 года, министр труда Голда Меирсон (Меир) гневно заявлял: «Я шокирована, когда слышу как хорошие люди говорят о гетто в Мигдаль-Гаде… Правительство не употребляет термин «гетто», это образ жизни тамошних арабов…». Заметим, что после войны 1948 года арабские гетто некоторое время существовали в Яффо и Рамле.

Политика властей была направлена на выдавливание из Маджала арабского населения. Только 300 человек из всего населения города имели право работать. Горожане не могли выходить за пределы гетто и обрабатывать свои поля. Наим Гилади, иракский еврей присланный работать в военную администрацию Маджала вспоминал позднее как

крестьяне просили дать им возможность работать в поле: «Наши сердца щемит когда мы смотрим на апельсиновые деревья, что мы посадили своими руками. Пожалуйста, дайте нам  пойти и дать воды этим деревьям. Аллах не простит нам если мы не будем ухаживать за этими деревьями». Я попросил военного губернатора позволить им пойти на поливку, но тот сказал: «Нет, мы должны заставить их уйти». 

Гилади вменялось в задачу заставлять арабов Маджала подписывать специальное прошение на имя инспекторов ООН, с просьбой о добровольном переселении из Маджала в Газу.

Среди самих жителей Маджала царили растерянность и замешательство. Мало кто верил, что их город останется под израильским контролем. Одни думали, что он скоро отойдет к Египту. Другие полагали, что Маджал сделают иорданским выходом к Средиземному морю. Лишь после появления еврейских колонистов и переноса египетского военного кладбища в Газу, местное население стало понимать, что новая власть пришла всерьез и надолго. 

С 1948 года в Маджале довольно активно действовали коммунисты. Еврейские и арабские партийцы поддерживали связь через Мигдаль-Гад, и военная администрация характеризовала их как «неукротимых подстрекателей». Коммунисты призывали не платить налоги марионеточному совету и выступали за улучшение снабжения гетто продовольствием.

Но несмотря на активность МАКИ (Коммунистическая партия Израиля), коммунисты не были главной головной болью для израильских властей. С ноября 1948 года в районе Маджала появились первые инфильтранты. Речь идет об арабах-беженцах, которые по разным причинам пытались вернуться на территорию, оставшуюся под контролем Израиля. Одни шли в свои оставленные дома, другие пытались собрать урожай на полях, третьи возвращались за своим имуществом. Были и те, кто грабил и убивал попадавшихся на пути еврейских поселенцев. Правительство  и военные определяли инфильтрантов как серьезную проблему для безопасности страны. В 1949 году Ицхак Рабин, будучи оперативным офицером Южного военного округа распорядился «свести до минимума» число задержанных инфильтрантов – приказав стрелять по ним на поражение, дабы убить их или отогнать за рубеж.

Движение инфильтрантов предрешила судьбу жителей Маджала. В январе 1949 года командующий Южным военным округом Игаль Алон высказался за депортацию жителей Маджала – поскольку «город расположен слишком близко к фронту и сектору Газы». Такую же точку зрения разделял преемник Алона на этом посту – Моше Даян. «Бесспорно, что арабская община будет служить прибежищем для инфильтрантов. Более того, арабское поселение у границы – это хроническая проблема…»

Депортация началась в феврале 1950 года. 2333 араба были выселены в Газу. Еще 60 человек отправили в Иорданию. 300 человек из числа коллаборационистов расселили в различных населенных пунктах на территории Израиля. К октябрю 1950 года в Маджале осталось только двадцать арабских семей, которых выселили позднее.

Этническая чистка прошла практически незамеченной. Израильские газеты, естественно, ничего не писали о депортации населения Маджала. Египетская пресса уделила этому событию только несколько полос. Громче всех протестовали депутаты Кнессета от Компартии и израильские профсоюзы «Гистадрут». Последние выступили против депортации арабов-членов арабской секции профсоюза.

Сегодня в разных странах проживают до семидесяти тысяч потомков жителей Маджала. Многие из них до сих пор хранят ключи от своих домов, рассчитывая когда-нибудь в них вернуться. 

Вопреки пропагандистскому мифу, до появления колонистов Палестина вовсе не была «страной без людей». У арабской Палестины долгая и богатая история. И только когда израильтяне примут эту историю как свою, они смогут вместе с арабами назвать Палестину своей страной. 

Артем Кирпиченок

Guardian Unlimited

Фото автора – апрель 2012 г.