«Наш кризис имеет общую природу»

От редакции: Ана Тереза Гутьеррес дель Сид, профессор мексиканского университета UAM, которая посетила антифашистскую конференцию в Киеве, рассказывает о социально-экономическом кризисе в Мексике и Латинской Америке, о левом и студенческом движении, о дискриминации женщин, индейцев, трудовых мигрантов, и стремительной криминализации общества, пострадавшего от форсированных неолиберальных реформ последних десятилетий.

– Расскажите о том, как вы начали изучать современную историю постсоветских стран?

– Я училась в московском Университете дружбы народов, а когда возвратилась в Мексику, стала преподавать историю СССР и современную историю России в Universidad Autonoma Metropolitana. Провела в Советском Союзе шесть с половиной лет, однако последний раз была у вас в 1989 году. А в 2007-2008 годах также посетила Казахстан и Кыргызстан.

Основная цель моего визита в Украину – желание узнать, как относятся здесь к изменениям, которые произошли за последние двадцать лет после распада СССР. Спустя 22 года после моего первого визита в Советский Союз я вижу много магазинов, много машин, но наблюдаю очень высокое неравенство в доходах. Очевидно, что услуги высшего образования и здравоохранения теперь менее доступны, чем раньше. Но я считаю позитивным, что постсоветские левые не забывают историю и участвуют в антикапиталистической борьбе. Очень важно, что я видела среди них немало молодежи.

– Как вы оцениваете правление нынешнего президента Мексики Кальдерона (2006-2012) из правой Партии национального действия?

– Я думаю, в Мексике происходит то же, что и на постсоветском пространстве. У нас тоже сложилась критическая ситуация в экономике, и наш кризис имеет общую природу. Высокий уровень безработицы по своему «сглаживает» лишь то, что не менее пяти миллионов мексиканских крестьян уехали в эти годы на заработки в США. При этом, наши власти также намерены принять новый реакционный Трудовой кодекс, по прямому указанию МВФ. Мелкий и средний бизнес повсеместно разоряется, а корпорации – такие, как Mсdonalds, 711, Nestle и Starbucks – наоборот, процветают. Все больше людей считают, что неолиберальная модель исчерпала себя. Но она полностью устраивает элиты.

В Мексике и Колумбии при власти находятся самые правые правительства во всей Латинской Америке. Мы оказались в изоляции и постепенно становимся протекторатом США – как в военном, так и в экономическом отношении. Против этого разворачивается борьба, но еще не все осознали, в какую пропасть скатывается Мексика. Правительство нашей страны заключило договор о свободной торговле с США (НАФТА) – и именно с тех пор наша экономика находится в хроническом кризисе. Мексика открыла границы продуктам США, устранив таможенные тарифы – а у нас мало экспортных товаров, экспортом в основном занимаются филиалы монополий, которые экспортируют запчасти в США для нужд американского машиностроения. 

Наше сельское хозяйство находится в плачевном состоянии. Крестьяне лишены возможности выгодно продать свой урожай, так как наши рынки открыты для более дешевого американского риса, фасоли, кукурузы и других импортных сельхозтоваров. Мексиканские крестьяне не могут прокормить себя, и даже неспособны оплатить аренду сельхозугодий. Кроме того, в стране 7 миллионов неграмотных и безработных подростков, которые рекрутируются в ряды наркомафии, и часто гибнут из-за жесткой конкуренции между мафиозными кланами.

– Что представляет собой левое движение Мексики?

– Левое движение расколото. Партия революционной демократии во главе с Лопесом Обрадором выступает за экономическую независимость от США – то есть, за то, чтобы нефть и газ оставались под государственным контролем, а доходы от них шли на социальное развитие страны. Социал-демократы, которые вышли из партии Обрадора, напротив, заключили договор с правящей неолиберальной Партией национального действия – хотя за 12-летний период пребывания ПНД у власти была приватизирована почти вся экономика нашей страны, так что в госсобственности пока что остается лишь нефтяная сфера.

Лопес Обрадор организовал массовое движение в защиту государственной монополии на нефть – и идея приватизации этой отрасли пока провалилась. Однако этот раскол на правых и левых в Партии революционной демократии, и последующий сговор правых с правящей партией, существенно ослабил левые силы. Несмотря на кризис, протестная активность в Мексике снизилась. Бастуют лишь отдельные сектора – учителя (особенно учителя начальных классов), рабочие и крестьяне.

– А в каком состоянии сейчас Компартия Мексики?

– Она распалась на маленькие группы, которые не имеют влияния на общество. Бывшая Компартия объединилась с социал-демократами, отколовшимися от партии Обрадора – и, по сути, также сотрудничает с властями. Вообще, в Мексике существует множество левых групп, которые выступают против неолиберализма – но они разрознены, а наиболее массовая Партия революционной демократии находится сейчас в кризисе.

– В июле 2012 года  в Мексике пройдут президентские выборы. Не повторится ли ситуация с фальсификацией их результатов, как это уже было в 2006 году, когда власти украли победу у Лопеса Обрадора – что привело к так называемой «Революции кактусов»? Какую позицию на этих выборах займут сапатисты?

– Во-первых, хотя я уважаю сапатистов, нужно признать, что они сыграли деструктивную роль на выборах в 2006 году, когда реакция с огромным трудом сфальсифицировала результаты выборов в пользу неолиберального кандидата. (Итоговый разрыв между кандидатами в президенты составил всего лишь 0,58 %, а после обработки 90 % бюллетеней Обрадор лидировал с отрывом более, чем в процент – прим. ред.). Сапатисты не поддержали тогда единство левых сил, а субкоманданте Маркос призвал к бойкоту выборов. Многие мои знакомые, которые выступают против неолиберального курса, считают, что это была огромная ошибка Маркоса.

– А как сейчас оценивает события 2006 года сам Маркос?

– О нем практически ничего не слышно. Он очень мало выступает. Недавно Маркос поддержал религиозного поэта Хавьера Сесилью, чей сын  был убит боевиками из наркомафии. Сесилья организовал движение родственников тех, кто погиб от их рук. Но Маркос не желает сотрудничать с Лопесом Обрадором. Он жестко критиковал Обрадора, призывал не голосовать за него – и я считаю это сектантской позицией. Очевидно, что в 2006 году это привело к победе неолибералов – правые воспользовались расколом между Обрадором и Марксом, чтобы украсть победу левых.

Сапатисты очень изолированы, мы о них почти ничего не знаем. Похоже, что их интересуют только самоуправляемые деревни в Чьяпасе. Европейские организации оказывают им финансовую помощь – но, несмотря на это, они замкнуты на своих территориях, не думают о других штатах страны, и не солидарны с жителями других частей Мексики – кроме отдельных случаев. Это странная позиция – ведь в нашей ситуации нужно объединять силы протеста.

– В предвыборных экзитполах лидирует кандидат от правившей в 1929-2000 годах Институционально-Революционной партии. Чего вы ожидаете от возможного возвращения ИРП к власти, и как вы оцениваете итоги ее правления за 1929-2000-е года?

– Это очень важный вопрос. После революции деятели ИРП много сделали для того, чтобы Мексика развивалась. В определенной степени можно даже сравнить Мексиканскую революцию с революцией в Российской империи. Это были две первые революции в ХХ веке. У нас тоже было много неграмотных крестьян – и эта партия модернизировала страну, проводила индустриализацию, создала систему здравоохранения и образования. Несмотря на все свои внутренние противоречия, в течение длительного времени ИРП была действительно революционной партией. Решительный поворот к неолиберализму начался в ней в 1979 году, при президенте Хосе Портильо.

– Расстрел студенческой демонстрации в Мехико 2 октября 1968 года как-то повлиял на смену курса?

– Даже после этого расстрела в кровавую «Ночь Тлателолко» в Мексике все еще продолжалось социальное развитие страны. Тогда власти еще строили образовательные учреждения и больницы – в том числе, государственный университет, в котором я преподаю. Президент Эчеверрия, виновник расстрелов студентов в 1968 и 1971годах, пытался отмыть руки от крови – и поэтому построил наш университет. Кстати, Эчеверрию так и не осудили, хотя годовщину расстрела вспоминают у нас каждый год.

Однако с началом экономического роста в странах Азии, когда США начали ощущать растущую конкуренцию на мировых рынках, правительство Рейгана решило форсировать развитие мировой экономики в сторону фундаментального либерализма (неолиберализма). Хотя этот курс, по сути, уже потерпел поражение в 1929 году.

У Мексики была тогда смешанная экономика – но государственный долг  перед США и МВФ увеличивался астрономическими темпами. Однажды нам просто сказали, что если Мексика хочет заплатить этот долг, нужно будет приватизировать все государственные предприятия, а также резко снизить расходы на социальное страхование, здравоохранение и образование. Президент Мигель де ла Мадрид (1982-1988)  начал реализовывать эти меры – а президент Карлос Салинас де Гортари (1988-1994) продал все государственные предприятия, кроме нефтяной отрасли. Как я уже говорила, государство хотело продать и нефтедобывающий комплекс – но это очень чувствительный вопрос для всех мексиканцев. Многие до сих пор поддерживают действия революционного президента Ласаро Карденаса (1934-1940), который национализировал нефть и позволил стране существенно модернизироваться.

Под приватизацию попали даже автомобильные дороги и уличное освещение – все те услуги, которые мы должны иметь уже потому, что платим налоги. В самой Институционально-Революционной партии были вытравлены остатки ее былой «левизны», и она стала играть крайне негативную политическую роль. Если ИРП вернется сейчас к власти, ничего не изменится – кроме передела источников дохода среди капиталистов.

В этих условиях Лопес Обрадор надеется на поддержку социальных движений, которые могут повлиять на результат выборов. Сегодня уровень его поддержки выше, чем у другого выходца из ПРД – мэра Мехико Марсело Эбрарда, которого поддерживают социал-демократы более правых взглядов. Но я думаю, что Лопес Обрадор вряд ли победит на выборах. Ведь телевидение говорит, что он экстремист и террорист – «такой же радикальный, как Чавес».

– Считаете ли вы, что Мексика сейчас находится в состоянии гражданской войны – если понимать под этим разгул наркомафии и криминализацию страны, которая резко усилилась за последние десять лет?

– Действительно, нужно признать факт открытой гражданской войны, которая идет сейчас в Мексике. Это не только война между кланами наркомафии – это война наркомафии против народа, с целью запугивания, населения. Причем, уничтожают в основном бедную молодежь. В стране совершаются чудовищные по своей жестокости акты насилия – можно получить пулю даже за победу твоей команды в футбольном матче, или на вечеринке в честь дня рождения.

Все это плоды тридцати лет неолиберальных реформ – ведь был урезан образовательный бюджет, и множество людей, которые живут в деревнях, в бедных штатах, не имеют возможности учиться, получить работу. Как я уже говорила, 7 миллионов молодых парней и девушек остаются без работы и без учебы. И это – «сырье» для наркомафии.

– А что можно сказать о трудовой миграции в Мексику из стран Центральной Америки?

– Для жителей Центральной Америки это транзитная миграция. Они едут через Мексику на юг США. С другой стороны, сальвадорские преступные группировки, такие как «Mara salvatrucha», распространяют свое влияние с южных штатов Мексики на другие части страны. В последнее время приходят новости  о том, что полиция насильно заставляет этих мигрантов из Центральной Америки выступать в роли наркотрафикантов – а несогласных попросту убивают.

Можно сказать, что США осуществляют сейчас операции по внутренней дестабилизации Мексики. Миллиарды долларов были затрачены на войну в Ираке и Афганистане, но экономический кризис в США все же начался – а экономические позиции КНР, Индии и Бразилии все более усиливаются. Поэтому в США хотели бы навязать договор о свободной торговле со странами Латинской Америки. Однако Бразилия, Аргентина, Боливия, Эквадор, Уругвай, Парагвай, Перу уже отказались от этого плана. И для США важно по-прежнему манипулировать Мексикой, чтобы на десятилетия вперед обеспечить себе дешевую рабочую силу наших трудовых мигрантов.

– Как вы оцениваете ситуацию в странах Центральной Америки?

– Мексика – это рука США в этих странах. Люди из государств Центральной Америки вынуждены бежать в США, чтобы заработать себе на существование. Используя эту ситуацию, в Вашингтоне пытаются создать из Центральной Америки противовес Чавесу.

Я являюсь дочерью гватемальского коммуниста, одного из основателей Компартии в Гватемале. Мой отец был депутатом, который поддерживал президента Гватемалы Хакобо Арбенса (1951-1954). После нападения США на Гватемалу в 1954 году моего отца депортировали в Аргентину, а оттуда он уехал в Мексику, где его взял под свою защиту профсоюзный деятель Ломбардо Толедано. Я родилась в Мексике, а мой отец продолжал борьбу в подполье в Гватемале. Когда мне было 10 лет, он пропал без вести. Потом мы узнали, что его убили правые эскадроны смерти, а труп выкинули в океан.

Правящий класс Гватемалы – это небольшая группа белых расистов, которые угнетают индейское большинство населения страны. Там господствует креольская олигархия испанского или немецкого происхождения, проводится в жизнь система апартеида, индейцы, по существу, лишены права на образование.

Конечно, в Мексике тоже существуют предубеждения к метисам и индейцам. Но первый национальный герой Мексики – Бенито Хуарес – был индейцем из Оахаки. И у нас нет такого расизма  в отношении к индейцам как в Чили, Боливии, Перу, Гватемале или Сальвадоре. Цвет кожи имеет меньшее значение в Мексике.

– Что можно сказать о деятельности нынешнего президента Гватемалы Альваро Колома?

– Многие его действия я оцениваю позитивно. Но в Гватемале его считают «слабым» человеком. Кое-кто полагает, что фашист Отто Молина, выпускник «Школы Америк», руководивший в восьмидесятых годах эскадронами смерти, которые накалывали головы индейцев на кол, лучше сможет справиться с ростом преступности. Хотя солдаты из этих эскадронов смерти, сейчас занимаются военной подготовкой в кланах наркомафии. И этим тоже обусловлена зверская жестокость преступлений в Мексике и центральноамериканских странах.

– А как в Мексике воспринимают недавнюю победу Даниэля Ортеги на выборах в Никарагуа?

– Мексиканские СМИ, конечно же, считают это негативным. Но, несмотря на то, что Ортега коррупционер, он все же гораздо лучше чем очередной правый военный-убийца в качестве президента.

– Существует ли вероятность развала Мексики как единого государства, в силу региональных противоречий между Севером и Югом страны?

– Такая вероятность существует, но я надеюсь, что этого не случится. Северные штаты – Чиуауа, Сонора, Коауила, Новый Леон – более богаты, чем штаты Юга – хотя именно на Севере особенно сильны позиции наркомафии, которая сыграла свою роль на прошлых выборах. Южные штаты – от Сакатекаса и Халиско до Чьяпаса – поддерживают на выборах Обрадора. А Север голосовал за правого президента Кальдерона. Северяне любили говорить, что они больше работают, что они когда-нибудь смогут стать частью США – а южане якобы ленивы, не работают, и поэтому у них ничего нет.

Естественно, США старались поддерживать эти настроения, углубляя наши региональные противоречия. Однако, сейчас популярность США среди мексиканцев Севера резко снизилась. Там поняли, что их желают видеть своей колонией – но не больше. И теперь даже некоторые предприниматели из самого богатого штата Новый Леон говорят о том, что во главе страны должны стоять люди, которые не будут делать все под диктовку США.

– Создаются ли народные отряды самообороны для борьбы с преступностью?

– Нет. Наркотрафик покрывают представители государственных структур, ему способствует коррупция в полиции. Пользуясь этим предлогом, США поставили нынешнему правительству задачу создать армию и полицию по американскому образцу. А это прямое вмешательство в дела нашей страны.

– Как относятся в Мексике к венесуэльскому и бразильскому опыту?

– Конечно, наша буржуазия сильно боится таких людей как Уго Чавес. Поэтому телеканалы часто сравнивают с ним Лопеса Обрадора. Надо сказать, что эта пропаганда работает. Многие мексиканцы думают, что, победив на выборах, Обрадор отберет у них дом, машину – а потом, в конце концов, и зубную щетку.

Иное дело Бразилия. В октябре 2011 года Лула был приглашен в Мексику, и буржуазия решает сейчас, насколько ей подходит «бразильский вариант» – обсуждается опыт развития стран БРИКС, и самой Бразилии в первую очередь. Многие представители мексиканской буржуазии говорят – «давайте пойдем путем Лулы, он ведь левый либерал».

– Но учитывается ли при этом разница интересов между бразильским крупным капиталом и мексиканским капиталом, зависящим от США?

– Да, тут есть несовпадение путей развития. Но буржуазия, особенно средняя, нуждается в таких лицах, как Лула – ведь они тоже страдают от произвола наркомафии и рэкета, особенно на Севере, и понимают, что криминализация обусловлена социальным кризисом. Многие предприниматели Севера вынуждены выезжать в столицу – город Мехико, или в США. И они заинтересованы в умеренных изменениях, который подняли бы уровень жизни социальных низов.

– Что можно сказать о положении женщины в мексиканском обществе? Уровень домашнего насилия и мачизма по прежнему остается высоким?

– Женщины Мексики борются за свои права, однако гендерное неравенство, мачизм и насилие остаются очень серьезной проблемой. Политики учитываю это, и сейчас даже правые силы призывают «дать власть женщинам» – хотя для них это просто циничный лозунг. Нынешний социал-демократический мэр Мехико Марсело Эбрард утвердил право женщин на аборт. И теперь Мехико – единственный город в Мексике, где это официальное разрешено. Хотя церковь по-прежнему жестко выступает против права на аборт.

– Велико ли влияние католической церкви на современную Мексику? Сохранились ли очаги «теологии освобождения»?

– Среди священников есть проповедники «теологии освобождения» – это Самуэль Груис, Рауль Вера и Мигель Конча. Но их лишь три человека на всю страну. Католическая церковь защищает богатых, борется с гомосексуализмом и правами женщины. Вообще, церковь играет в нашем обществе очень реакционную роль. А распространенная среди священников педофилия вызывает у общества значительное отторжение – прежде всего среди молодежи, которая отрицает клерикальный фанатизм.

– Как меняется ситуация в образовательной сфере Мексики?

– Уровень образования очень сильно упал. Количество бюджетных мест в образовательных учреждениях не увеличивается, а население существенно растет. Народные протесты не позволили крупному бизнесу закрыть государственные университеты. Наиболее важную роль в этом сыграли студенческие протесты 1999-2000 года, подобные чилийским студенческим выступлениям в 2011 году. Президент Эрнесто Седильо хотел повысить цены на высшее образование и постепенно ликвидировать государственное образование. Однако студенты сразу же забастовали, захватили несколько университетов – и в течении восьми месяцев в стране продолжались массовые протесты. Студенты организовались самостоятельно, без помощи политических партий – это было стихийное движение против роста коммерциализации образования. Хотя партия Лопеса Обрадора поддержала студентов в этой борьбе и помогала им.

– Что представляет собой современная мексиканская молодежь? Кто по своим взглядам мексиканские студенты?

– Я преподаю в государственном университете, и большинство наших студентов принадлежит к среднему классу. Они выступают за светский образ жизни, не любят церковь, и преимущественно настроены против неолиберализма . Однако им не хватает сознательности и знания истории – а историю у нас, как и в Украине, всячески стремятся переписать.

К примеру, у нас был специальный предмет «История мексиканской революции». Диктатор Порфирио Диас значился в учебниках как тиран, способствовавший социальному угнетению бедняков. Там было написано, что революция привела к определенным социальным преобразованиям, а самым передовым президентом был Ласаро Карденас, к которому у нас и сейчас относятся с восхищением – все, кроме клерикалов и сторонников социал-дарвинистской правящей партии (их позиция проста – все слабые должны умереть).

Однако после прихода к власти правого президента Фокса (2000-2006) учебники истории старательно переписывают. Порфирио Диас, который всегда считался тираном, теперь стал героем для новых политических элит. Они заявляют, что изучение революции нужно сократить, ограничившись периодом борьбы за независимость от Испании. Нам даже говорят, что страна начнет развиваться только тогда, когда в Мексике забудут о периоде Мексиканской революции.

– А вы руководствуетесь в своей профессиональной деятельности этими новыми учебниками – или читаете курс так, как считаете нужным?

– Я читаю свой курс так, как и раньше, руководствуясь знанием о том, кто действительно развивал Мексику. Это возможно в нашем государственном университете, где обучаются 50 тысяч студентов. Однако в частных университетах страны преобладает антикоммунизм и негативное изложение событий Мексиканской революции. К счастью, в сфере высшего образования все преобладают еще государственные университеты, хотя правые очень хотят забрать образование из рук государства.

– Много ли преподавателей левых взглядов в мексиканских университетах?

– В нашем университете много левых. Но, например, в университете UNAM сильнее влияние либералов.

– А каково отношение к культурному наследию мексиканского ангажированного монументального искусства (Сикейрос, Ороско, Ривера)? Какие изменения произошли с тех пор в мексиканской культуре?

– Период Риверы и Сикейроса – это «золотая эпоха» нашей культуры. Сейчас все коммерциализовано, везде господствует поверхностная культура. представленная поп-исполнителями, вроде колумбийки Шакиры. Количество талантливых, прогрессивных музыкальных исполнителей и писателей сравнительно невелико, и наше культурное пространство существенно сократилось за последние тридцать лет. В телемедиа господствуют мыльные оперы, и по телевизору нельзя увидеть даже хорошее европейское кино. Эпоха Сикейроса, Риверы, Фриды Кало, Бунюэля теперь принадлежит истории.

– Кто из интеллектуалов развивает сейчас социальную культуру, и выступает против сложившихся порядков?

– У нас есть популярный журнал «Proceso» («Процессы»), критикующий экономическую политику неолиберализма. Его издает видный интеллектуал Хулио Шерер. Поэт Хавьер Сесилья возглавляет движение против насилия наркомафии. Пако Тайбо, сын эмигранта из Испании времен испанской гражданской войны, активный публицист, резко критикует нынешний строй. Есть также ряд критически мыслящих журналистов. Но надо учитывать, что им противостоит огромнее количество оплачиваемых буржуазией людей, которые формируют общественное мнение Мексики. Именно поэтому в обществе царит апатия – и даже социальные движения дезориентированы и разрознены.

Среди популярных режиссеров стоит отметить Алехандро Гонсалеса Иньярриту («Сука-любовь») и Гильермо дель Торо («Лабиринт Фавна»). Но, как и в Украине, у нас пропагандируется самосозерцание и отрешение от мира реальности, излишний психологизм и индивидуализм, вместо коллективной социальной борьбы.

– Почему же тогда стали возможны социальные изменения в Венесуэле и странах ALBА?

– У них иная история развития. Там не было буржуазно-демократической революции и аграрной реформы, которые проходили у нас. До 1980-х годов Мексика в целом проводила прогрессивную политику – особенно, на фоне большинства других латиноамериканских стран. Не стоит забывать, что Кастро начал свой победный путь в Мехико.

А в Андских странах, где сейчас осуществляются прогрессивные преобразования, все это время господствовала небольшая прослойка богатых, на фоне высокой доли социально исключенного населения. Это привело к вспышке социальной борьбы – хотя даже сейчас изменения в этих странах не столь глубоки. К примеру, Эво Моралес не до конца национализировал газодобычу в Боливии. Если раньше власти Боливии собирали налоги с иностранных компаний, то теперь они сократили их долю в уставном капитале и повысили эти налоги – но не национализировали отрасль полностью.

Революционный опыт Мексики по-прежнему значительнее, чем в этих странах – хотя, правда, они только начинают свои прогрессивные преобразования. И то, что происходит в странах ALBA, имеет положительное значение для всего континента. Ведь у нас общие проблемы.

Беседовал Георгий Эрман

Читайте по теме:

Олег Ясинский. «Desiformemonos». Призыв из Мексики»

Дмитрий Штраус. «Венесуэла. Преступность и пропаганда»

Олег Ясинский. «Интервью с Камилой Вальехо»

Марк Вайсброт. «Кристина Киршнер и «аргентинское чудо»

Дмитрий Штраус. «О Чавесе и «нарциссизм-ленинизме»

Елена Козлова. «Ангажированное искусство. Вклад Латинской Америки»

Джо Емерсберг, Джеб Спрег. «Венесуэла. Террор крупных землевладельцев»