Кому нужна благотворительность богатых?

Предисловие переводчика: Меценаты, филантропы, благодетели, «отцы родные» обязательно помогут страдающему народу. Люди с «золотым сердцем» не смогут спокойно взирать на нищету сограждан, и в тяжелые времена непременно протянут руку помощи наименее защищенным слоям населения. «Сильні підтримають слабких, багаті допоможуть бідним». «Да не оскудеет рука дающего». Нужно только любить и уважать благодетеля, а не относится к нему с подозрением; не вынуждать его расставаться с некоторой частью «непосильным трудом нажитого», а дать ему полную свободу и воздавать должный почет за щедрость его великодушную....

Во времена уничтожения социального государства недовольство граждан пытаются погасить не только слезоточивым газом, но и благотворительностью. Должен быть не только кнут, но и пряник. Благотворительность, якобы, должна заменить государственные социальные программы. В эпоху неолиберализма многие деятели науки и культуры стали активнее уповать на меценатов, воздавая им «должное» в виде апологии концепции «благотворительность в обмен на социальную защиту». И мы предлагаем вашему вниманию критику такой апологии благотворительности, которая звучит в работах немецкого философа Петера Слотердайка.

(Джон Д. Рокфеллер старший в день своего 84-летия дарит ребенку пятицентовую монетку. Нью-Йорк, 1923 год)

В своей последней книге «Ярость и время» Петер Слотердайк пытается отстаивать «этику дара», превознося ее над чисто эгоистическим рыночным обменом и предлагая ее в качестве решения так называемых «антиномий государства всеобщего благоденствия». Но его предложение неожиданно подводит нас к тому, что нельзя назвать иначе, кроме как коммунистическим мировоззрением.

Слотердайк предлагает некий новый вариант культурной революции – радикальные психо-социальные изменения, в основе которых лежит теория, утверждающая, что в наши дни производительным и эксплуатируемым слоем населения является уже не рабочий класс, а верхушка среднего класса. Это, якобы, и есть настоящие благодетели, за счет налогов которых финансируется система образования, здравоохранения и поддерживается благосостояние большинства граждан. Однако для достижения такого рода психо-социальных изменений необходимо избавиться от этатизма – этого напоминания о временах абсолютизма, сохранившегося и в демократическую эпоху. А именно, от идеи (которая, как это ни удивительно, распространена даже среди традиционных левых) – о том, что государство имеет неоспоримое право облагать своих граждан налогами, отбирая определяемую самим государством часть продукта этих граждан при помощи правового принуждения. Не то, чтобы граждане добровольно отдавали часть своего дохода государству – в этом отношении они априори считаются должниками государства.

Как утверждает Слотердайк, подобный подход базируется на мизантропической предпосылке (распространенной даже среди тех левых, которые в иных случаях проповедуют солидарность), что люди преимущественно эгоистичны и их, следовательно, необходимо принуждать отдавать что-нибудь ради общего блага. Таким образом, получается, что лишь государство при помощи аппарата принуждения может гарантировать проявление необходимой солидарности и перераспределение доходов. Согласно концепции Слотердайка, первоначальная причина столь странной социальной перверсии – это нарушение баланса между эросом и тимосом – между эротически-собственническим стремлением накапливать вещи и стремлением (господствовавшим в обществах премодерна) гордиться своей щедростью, дарить и получать взамен почет и уважение. Как утверждает Слотердайк, для того чтобы восстановить этот баланс, необходимо полностью признать тимос – и относиться к производителям богатства не как к группе людей, которую априорно подозревают в отказе выплачивать свой долг обществу, а как к подлинным благодетелям, чей вклад необходимо признать, чтобы они смогли гордиться своей щедростью.

Первый шаг в этом направлении, согласно Слотердайку, состои в переходе от концепции пролетариата к концепции «волюнтариата» – вместо того, чтобы непомерно облагать налогами богатых, необходимо предоставить им (законное) право добровольно решать самим, какую часть своего богатства отдать на благо общества. Для начала нужно не резко снижать налоги, а выделить хотя бы одну сферу, где благодетели могут свободно решать, сколько и на что именно они будут жертвовать. И так, постепенно, будет меняться сама этика, на которой базируется социальное единство.

Однако не попадаем ли мы, таким образом, в ловушку старого парадокса свободного выбора, совершать который мы уже итак обязаны? Иными словами, разве такая свобода выбора, которой мы наделяем этот «волюнтариат» из числа «преуспевающих бизнесменов», не является псевдо-свободой, основанной на вынужденном выборе? Чтобы общество могло нормально функционировать, «преуспевающие бизнесмены» вольны выбирать (давать деньги обществу или нет) лишь в том случае, если они, все-таки, сделают правильный выбор (давать)? В этом-то и заключается первая из целой серии проблем, связанных с предложением Слотердайка (и это помимо тех проблемных моментов, которые ожидаемо вызовут возмущение левых):

– Кто же такие в нашем обществе настоящие благодетели (преуспевающие люди)? Давайте не забывать о том, что финансовый кризис 2008-го года был вызван именно богатыми и преуспевающими благодетелями, а «простой народ», собственно, и финансировал государство, спасавшее затем их от банкротства. (В данном случае о многом говорит пример Бернарда Мэдоффа, который сначала украл несколько миллиардов, а затем стал играть в благодетеля и пожертвовал несколько миллионов на благотворительность).

– Сам процесс обогащения происходит отнюдь не где-то вне сферы государства и общества, а, как правило, является насильственным присвоением богатств, что вызывает сомнения уже относительно самого права собственности богача-благодетеля – на то, чем он впоследствии может кого-нибудь щедро одарить.

– Противопоставление Слотердайком собственнического эроса и щедрого тимоса является слишком упрощенным взглядом на вещи – разве подлинная эротическая любовь не является отдачей в чистейшем виде? Вспомните хотя бы знаменитые слова Джульетты: 

Во мне – как море безгранична щедрость 
И глубока любовь: чем больше я 
Даю тебе, тем больше я имею... 
Любовь и щедрость – обе без конца.

К тому же – разве тимос не деструктивен? Нельзя забывать, что зависть (обида) – это категория тимоса, вторгающаяся в     сферу эроса и искажающая «нормальный» эгоизм – когда для меня важнее уже не то, что я имею, а тот факт, что другой имеет нечто, чего нет у меня.

– В целом же основные претензии к Слотердайку должны звучать следующим образом: почему он отстаивает такое понятие, как щедрость только в ограниченных рамках капитализма – строя собственнического эроса и конкуренции? В рамках капитализма любые проявления щедрости, это, априори, оборотная сторона медали жесткого собственничества – этакий великодушный доктор Джекил, как оборотная сторона капиталиста мистера Хайда. Вспомните хотя бы о том образце щедрости, который упоминает Слотердайк – Карнеги, которого называли стальным человеком с золотым сердцем. Однако ведь это именно он начал использовать сыщиков Пинкертона и частную армию наемников для подавления сопротивления рабочих, а уже потом стал проявлять щедрость отдав (лишь частично) то, что у них отобрал. Или возьмем пример Билла Гейтса – можно ли позабыть его жестокую тактику уничтожению конкурентов для завоевания монопольного положения на рынке? Таким образом, ключевой вопрос в данном случае звучит так: неужели проявления щедрости невозможны вне рамок капитализма? Является ли всякий и каждый подобный проект примером проявления сентиментальной морализаторской идеологии?

Мы нередко слышим, что коммунистическое мировоззрение основывается на опасной идеализации человека, наделяемого некой «природной добротой» – что просто-напросто противоречит его эгоистической природе. Дэниел Пинк в ставшей бестселлером книге «Драйв» ссылается на научные исследования поведения человека, которые говорят о том, что иногда внешнее стимулирование (денежное вознаграждение) может быть контрпродуктивным – люди лучше всего исполняют некую работу, когда находят в ней внутренний смысл. Стимулирование может быть полезным, если надо заставить людей выполнить нудную рутинную работу, однако если речь идет о задании требующем интеллектуальных усилий, то успешность его выполнения в большей степени зависит от творческого подхода и смекалки (проявляемой как индивидуумами, так и организациями). И потому возрастает необходимость того, чтобы люди находили ценность уже в самой работе. Дэниел Пинк определяет три основных элемента внутренней мотивации: автономия (возможность выбирать какие задания выполнять и как именно их выполнять); мастерство – процесс формирования специалиста в какой-либо области; цель – желание усовершенствовать мир. В опубликованном по результатам исследований докладе Массачусетского Технологического Института (МТИ) говорится:

«Группе студентов давали задание: например, запомнить последовательность чисел, разгадать кроссворд, задание на ориентирование в пространстве и даже физические упражнения (забросить мяч в корзину). Для того чтобы у них была мотивация выполнять все эти упражнения, были использованы вознаграждения трех уровней: если с задачей справлялись неплохо, то денежное вознаграждение было небольшим; если с задачей справлялись достаточно хорошо, то и денежное вознаграждение было достаточно хорошим, а если задача была выполнена отлично, то лучшие получали большой денежный приз. Мы все это уже видели – это типичная мотивационная схема в компании – мы вознаграждаем лучших, игнорируем худших, ну, а тех, кто в серединке – ладно, дадим немного. И что же произошло? Они раздали задания, объявили вознаграждение – и вот что выяснилось: если упражнение требовало только механических навыков – бонусы работали так, как и было задумано – чем выше вознаграждение, тем лучше результаты.

Это логично. Но если упражнение требовало даже элементарных когнитивных навыков, то более крупное вознаграждение приводило к худшим результатам. Как такое возможно? Ведь это полностью противоречит всему тому, чему нас учили на уроках экономики, а именно: чем выше вознаграждение, тем лучше результаты, а эти ученые утверждают, что как только мы выходим на уровень, превышающий элементарные когнитивные навыки – то всё наоборот. Идея о том, что принцип вознаграждения работает именно таким образом кажется левой, не так ли? Похоже на странный социалистический заговор. Для тех из вас, кто верит в теории заговора, хочу заметить, что люди финансировавшие это исследование были «радикально левыми» – это был Федеральный Резервный Банк США. Это очень странно – странно и забавно.

Они решили провести исследование в других местах – ведь, может быть, 50-60 долларов – недостаточная мотивация для студентов МТИ. Давайте поедем туда, где 50 долларов – это более существенная сумма. Давайте проведем эксперимент в штате Мадурай – сельском районе Индии, где 50-60 долларов это значительная сумма денег. И они продублировали эксперимент в Индии. Плохие результаты – двухнедельная зарплата. Средние результаты – месячная зарплата. Высокие результаты – двухмесячная зарплата. Это отличная мотивация и потому результаты здесь должны быть другими. Произошло следующее: люди, которым предлагалось среднее вознаграждение, достигали результатов не лучше, чем те, кому предлагалось низкое вознаграждение, а люди, которым предлагалось наивысшее вознаграждение, показали самые плохие результаты – самое высокое вознаграждение привело к самым худшим результатам.

Интересно то, что это вовсе не аномалия. Такие же результаты психологи, социологи и экономисты получали каждый раз. Для простых задач такая мотивация: «если сделаешь это, то получишь вот это» – работает отлично. Для решения алгоритмических задач, для выполнения которых нужно следовать определенному набору правил и тогда получишь правильный результат (по принципу «если – то»), «подвешенная впереди морковка» действует великолепно. Но когда задача усложняется, когда требуется концептуальное и креативное мышление, тогда такого рода мотивация совершенно очевидно не работает. Деньги – это, конечно, мотивация к работе, но она действует немного странным образом: если платить недостаточно, то люди не будут мотивированными. Любопытно, но здесь есть и еще один парадокс: наилучшее применение денег в качестве мотивации – это возможность платить людям столько, чтобы у них просто не стоял вопрос о деньгах – платите людям столько, чтобы они не думали о деньгах – тогда они будут думать о работе. Есть группа высококвалифицированных сотрудников, которые готовы бесплатно делать квалифицированную работу, деляя ей от 20 до 30 часов в неделю, а затем отдают бесплатно то, что создают. Почему люди так поступают? Многие из них высококвалифицированные технические специалисты, у которых есть работа – они работают за деньги, решая сложные технические задачи, но при этом и в свое свободное время (которого у них немного), они решают такие же сложные (если не более) технические задачи, но уже не для своего работодателя, а для кого-то еще – причем бесплатно. Это странное поведение в экономическом смысле».

Это «странное поведение» и есть поведение коммуниста, следующего хорошо известному девизу Маркса: «От каждого по способностям – каждому по потребностям». Только оно и является настоящей «этикой дара», имея подлинное утопическое измерение. Какого бы рода проблемы ни были связаны с такими экспериментами,  они определенно демонстрируют, что в капиталистической конкуренции и максимизации прибыли нет ничего «естественного» – по достижении определенного уровня – удовлетворения своих основных жизненных потребностей, люди склонны вести себя по-коммунистически (иначе это и не назовешь), давая обществу соразмерно своим возможностям, а не исходя из размера получаемого денежного вознаграждения.

Славой Жижек

АВС

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме: 

Андрей Манчук. Стивен Джобс. Последняя надежда

Славой Жижек: Кто такой Джон Галт?

Дебора Орр. Заложники неолиберализма

Славой Жижек. Восстание буржуазии на зарплате

Ха-Джун Чан. Миф о «толпе бездельников»

Славой Жижек. Капитализм радикализуется