Рабы футбола

Предисловие переводчика: Подготовка и проведение массовых спортивных «шоу» с каждым годом обходится всё дороже, регулярно разоряя бюджет то одной, то другой страны. Чемпионаты по футболу, Олимпиада и прочие состязания международного уровня давно превратились в «уникальную возможность» для масштабного расхищения бюджетных средств, умело прикрываемую фразами о «национальной чести и гордости». Однако помимо финансовых вопросов, массовые спортивные шоу неизбежно связаны и с нарушением прав рабочих, сверхэксплуатацией, рабством и даже массовой гибелью людей. Новые стадионы, как прежде дворцы и замки, строятся в прямом смысле этого слова, на костях рабочих – в том числе, и в Украине. Сколько сотен или тысяч человек должен похоронить очередной чемпионат? Мы предлагаем вашему вниманию серию репортажей об условиях труда и гибели рабочих, задействованных на строительстве инфраструктуры для чемпионата мира по футболу 2022-го года, который должен пройти в Катаре – абвсолютной монархии, дружественной «западным демократиям», которая щедро финансирует воюющих по всему Ближнему Востоку боевиков, экономя на жизнях бесправных рабочих-мигратов.   

Гибель непальских рабочих на стройках в Катаре 

Посреди суматохи, царящей в аэропорту Катманду, вы можете увидеть один из наиболее удручающих признаков глобализации. У входа терминал родители со слезами на глазах прощаются со своими сыновьями, увешанными гирляндами цветов. На другом же конце терминала, посреди толпы прибывших пассажиров, стоят гробы с телами рабочих-мигрантов. Гробы сгружают из грузового отсека, чтобы их смогли забрать родственники погибших. Кто-то из столпившихся здесь родственников погибших воспринимает всё происходящее стоически, кто-то громко причитает, корчась на полу. В среднем каждый день сюда прибывает три-четыре тела погибших рабочих-мигрантов – тех, кто стал жертвой вопиющей эксплуатации и жесточайшего обращения. И каждый год новая масса рабочих едет из Непала на Ближний Восток.

Ганеш Бишвакарма был одним из них. Для него Катар был оазисом в пустыне, «землей обетованной», где он мог бы заработать денег, чтобы наконец его семья смогла выбраться из нищеты, в которой прозябает вот уже долгие годы в деревне непальской провинции Данг. Ганеш, как и многие жители его деревни, встретил агентов по трудоустройству, обещавших ему хорошо оплачиваемую работу и возможность обеспечить семью. И он уехал, пообещав своей матери вернуться и построить прекрасный новый дом. Он вернулся – всего через два месяца… в гробу. Ему было 16 лет.

«Мы даже представить себе не могли, что он погибнет вот так» – говорит его бабушка Мотикала. «Мы даже представить себе не могли, что нам придется его оплакивать». Поздно вечером машина скорой помощи привозит тело Ганеша – гроб сгружают возле маленькой хижины, где обитает его семья. Его друзья и соседи начинают плакать и причитать, когда пребывающие еще в шоке родственники заносят гроб в дом. Всю ночь родственники будет сидеть вокруг гроба этого ребенка, а с первыми лучами восхода они, попрощавшись с ним в последний раз, зажгут погребальный костер.

В свои 16 лет Ганеш был слишком молод, чтобы легально устроиться на работу, однако это не помешало агенту по трудоустройству подделать паспорт и заявить, что тому 20 лет. За устройство на работу уборщиком в Катаре сотрудник агентства потребовал непомерно высокую плату – намного превышающую установленный непальским правительством лимит за такого рода услуги. В результате семья мальчика задолжала агентству 150 000 рупий (940 британских фунтов), которые Ганеш обещал выплатить по возвращении вместе с 36% по долгу.

Каждый год почти 400 000 непальских мужчин и женщин уезжают из своих городов и сел на работу заграницу. И более 100 000 из них едут в Катар – где, из-за строительного бума, наблюдается непомерный аппетит компаний-подрядчиков на дешевую рабочую силу. Спрос на дешевую рабочую силу растет – ведь Катар выиграл конкурс на проведение в 2022-м году чемпионата мира по футболу, чему непомерно рады правитель Катара Эмир Шейх Хамад бин Халифа аль-Тани и его жена. Однако рабочие вместо обещанных им зарплат и радужных перспектив попадают в сети эксплуатации, коррупции и обмана, что зачастую приводит к рабству и смерти.

Судьба многих из таких рабочих-мигрантов предрешена еще до того, как они покинули родину. «Непальские рабочие едут на заработки, даже не задавая вопросов» – говорит Ниламбар Бадал, директор Непальского Иммиграционного Центра, который предупреждает мигрантов об опасностях работы заграницей. «И, в результате, из них выжимают каждую копейку».

Хотя непосредственно строительство стадионов еще не начато, но весь Катар уже представляет собой гигантскую строительную площадку. Повсюду стройки, большие и малые – от огромных котлованов, в которых копошатся тысячи рабочих, до небольших вилл, на строительстве которых задействовано несколько человек. Неизменно лишь одно – невыносимая жара и пот, которым истекают рабочие. Рабочие на всех стройках трудятся в голубых комбинезонах, покрытых темными пятнами от пота. Лиц не видно – спасаясь от палящего солнца, они закутывают головы – только глаза сверкают. В десяти километрах от центра столицы – города Доха – под палящим солнцем рабочие строят новый город – Лусаил. К 2022-му году эта гигантская стройка должна стать сверкающим мегаполисом и центром проведения чемпионата мира. Однако существует масса неопровержимых свидетельств тому, что город этот строится также и силами невольников – людьми, которые не имеют возможности уехать. Чтобы предотвратить их бегство со строек – им просто не выплачивают зарплату, отбирают паспорта и не выдают иных удостоверений личности, необходимых для свободного передвижения по стране без риска попасть под арест.

Некоторые из рабочих Лусаила говорят, что им не платили уже несколько месяцев, а тем временем проценты по долгам, которые висят на них в Непале, неотвратимо растут. Одна из групп рабочих, в конце концов, решилась на забастовку. Они требовали выплаты зарплаты, а это действительно решительный и отчаянный шаг, поскольку за малейшее нарушение власти страны могут выслать рабочих домой – в нищету.

«Ситуация стала настолько критической, что нам пришлось по три-четыре раза объявлять забастовку и требовать свою зарплату – говорит С.Б.Д, непальский рабочий-мигрант, работающий на строительстве гавани Лусаила. – Однажды нам пришлось выкрасть ключи от автобуса, который возит нас на стройку, чтобы они не смогли заставить нас выйти на работу. Мы уже обращались в полицию, но там отказались нам помочь».

В часе езды от гигантской стройки, к западу от Дохи, находятся дома десятков тысяч рабочих-мигрантов. Температура здесь иногда достигает 50 градусов, а рабочие трудятся по 12 часов в день. К тому же рабочие, которых нанимали субподрядчики, утверждают, что их не снабжают даже питьевой водой. Ночью они возвращаются в грязные и переполненные бараки в промышленном центре Санайя, где стоит невыносимая вонь от канализации, и где на 600 человек имеется всего лишь две кухни. «На кухнях кишат москиты, тараканы и клопы – говорит К.Б.Б. – один из рабочих, проживающих в этом лагере – а на продуктах повсюду сидят мухи. Люди болеют». В результате по всей стране на строительстве объектов инфраструктуры для чемпионата мира наблюдается массовая гибель рабочих.

В крохотной комнатке за непальским посольством репортеры «Гардиан» обнаружили десятки непальских рабочих, которые пытаются спастись от своих работодателей или добиться от них выплаты зарплаты. «Когда закончился мой двухлетний контракт, я попросил своего работодателя отпустить меня домой. Он обещал мне сделать и выслать разрешение на выезд, но так и не сделал» – говорит двадцатипятилетний Бир Бахадур Лама, который вот уже год как пытается вернуться домой в Непал. «В прошлом году мой работодатель перепродал меня другому человеку, но когда тот понял, что у меня нет документов, то уволил. Мне ничего не оставалось, кроме как обратиться в полицию и надеяться на то, что меня все-таки депортируют».

Еще одна группа мигрантов нашла здесь убежище после того, как их работодатель, не выплатив им зарплату за несколько месяцев работы, отказался даже выдавать им разрешение на выезд, необходимое для возвращения на родину. «С одной стороны, мы хотим получить заработанные нами деньги, а, с другой стороны, рискуем жизнью, пока остаемся здесь – оно того не стоит» – говорит 32-лентий Рамеш Кумар Бишвакарма, которому не заплатили за десять месяцев работы. «Просто дайте нам хотя бы билеты и паспорта. Мы хотим побыстрее вернуться домой».

А для всё большего числа рабочих-мигрантов единственный вариант покинуть Катар – вернуться в гробу. Уровень смертности среди непальских рабочих резко возрос за последние годы. По данным непальского ведомства по делам рабочих-мигрантов (FEPB) в 2012-м году на работах заграницей погибли и умерли 726 рабочих-мигрантов, что на 11% больше, чем в предыдущем году. Правозащитная группа «Непальский Координационный Комитет Праваси» (PNCC) заявляет, что в действительности смертей, как минимум вдвое больше, поскольку в статистику непальского ведомства по делам рабочих-мигрантов попадают лишь те случаи, когда родственники погибших требуют выплаты компенсации или страховки. На самом же деле лишь в прошлом году в Катаре погибли около 1300 непальских рабочих. «Смертность среди непальских рабочих-мигрантов намного выше, чем среди рабочих из других стран Азии» – говорит Махендра Панди, директор правозащитной группы PNCC. «Непальцы в основном работают на стройках, но у них, как правило, нет никакого опыта строительных работ и потому риск для них существенно выше. К тому же, часто оказывается, что зарплату им не выплачивают и тогда они кончают жизнь самоубийством».

Наиболее распространенная причина смерти непальских рабочих – сердечная недостаточность. И очень странно, почему так много с виду здоровых молодых парней умирают от сердечных приступов, которые здесь происходят настолько часто, что их принято называть просто «синдром внезапной смерти».

«Рабочие, умирающие в Катаре, слишком молоды – сердечные приступы в таком возрасте случаются крайне редко» – говорит доктор Пракаш Радж Регми, президент непальского кардиологического центра. Причиной смерти рабочих он считает ужасные условия жизни и труда рабочих. «Эти люди плохо питаются, постоянно подвергаются стрессам и работают длительное время в крайне ужасных условиях». Семье Ганеша объявили, что их ребенок умер от сердечного приступа через несколько недель после прибытия в Катар. Его родственникам сложно в это поверить. «Наш сын был сильным мальчиком, он ведь никогда даже не кашлял» – говорит его отец Тилак Бахадур. «Он уехал заграницу и там внезапно умер. Это всё климат или что-то другое»?

Похоже, что непальское правительство не желает предпринимать действия против нарушений прав и жестокого обращения, с которым приходится сталкиваться тысячам непальских граждан. Оно винит во всем агентства по трудоустройству, которые при помощи фиктивных контрактов обманывают наиболее незащищенные слои населения и непомерно взвинчивают цены на услуги агентств. «Мы знаем об этой проблеме и мы уже предпринимали меры против некоторых таких агентств по трудоустройству» – оворит Дивас Ачарайя, начальник непальского департамента по трудоустройству. «Мы пытаемся действовать активнее в этом направлении, но у нас не хватает ни персонала, ни средств».

А для семьи Ганеша надежда, которую ее члены испытывали пару месяцев назад, когда их мальчик улетел в Катар, обернулась внезапно горем и трагедией. Как только погасло пламя погребального костра, отец Ганеша сразу же задумался над тем, как же теперь выплачивать долги агентству по трудоустройству. Хотя их сын и надеялся вернуться из Катара богатым, его семья не получила в итоге ни единой рупии. «Я даже понятия не имею, как теперь выплачивать кредит, который мы взяли за трудоустройство сына. У меня эта проблема просто не выходит из головы – я ведь знаю, что кредитор нас не пожалеет. А о Катаре я теперь даже слушать не хочу».

У большинства из тысяч рабочих-мигрантов, которые устремляются на Ближний Восток, проблемы начинаются еще дома – в основном с недобросовестными агентствами по трудоустройству, которые требуют непомерно высокую плату за поиск работы и дают ложные обещания относительно зарплаты и условий контракта. Некоторые из них подделывают документы, в том числе и справки о здоровье, чтобы их «клиенты» по документам выглядели пригодными для работы. Бедняки зачастую вынуждены брать деньги на оплату поездки в долг, под огромные проценты – либо у кредиторов, либо у жителей своей деревни.

Когда они оказываются в Катаре, начинает действовать система «Кафала», привязывающая рабочего лишь одному-единственному работодателю. У рабочих немного возможностей пожаловаться на нарушения – например, такие, как конфискация паспорта, невыдачу удостоверения личности или задержку зарплаты, поскольку работодатели прекрасно знают, что рабочие зависят от них. Система «Кафала» требует, чтобы работодатели докладывали властям, если рабочие пытаются «бежать» без их разрешения, что считается нарушением закона и ведет к аресту и депортации. Система «Кафала» требует получения от работодателя разрешения на выезд. «Мы не можем уйти и не можем сменить компанию» – говорит электрик, работающий на строительстве нового международного аэропорта. «Если мы сбежим, то станем нелегалами, и тогда нас может схватить полиция».

Согласно определению Международной Организации Труда принудительный труд – это «любая работа, к которой принуждают кого-либо под угрозой наказания, и на которую вышеуказанный человек не соглашается добровольно». МОТ определяет также целый список признаков принудительного труда. И заявления непальских рабочих свидетельствуют о наличии целого ряда признаков, подпадающих под определение принудительного труда: физическое насилие, исключение из общины или общественной жизни, лишение прав или привилегий; обман относительно условий труда; невыплата зарплаты; изъятие документов, удостоверяющих личность; вынужденная задолженность (за счет подделки счетов, завышения цен, снижения стоимости товаров или услуг, завышения процентных ставок и т.п.). Как заявляет в связи с этим организация Human Rights Watch: «закон о спонсорской помощи («кафала») запрещает рабочим-мигрантам в Катаре менять место работы без согласия работодателя. Даже в том случае, если работодатель не платит зарплату в должном размере, не обеспечивает достойные условия труда или не соблюдает условия трудового контракта, рабочие не могут просто сменить работу».

Пит Паттиссон

Guardian

Индийские рабочие на стройках Катара

Индийских рабочих на стройках Катара заставляют работать без еды по 15 часов в день под палящим солнцем. Им отказано в медицинской помощи – об этом говорят недавно вернувшиеся домой рабочие. Рабочие, вернувшиеся в пятницу из столицы Катара, рассказывают, что им приходится жить по 20 человек в комнате, в грязи, и денег им выдают лишь на самую скромную еду, которую они должны съесть за единственный 15-минутный перерыв. Они рассказывают об отсутствии техники безопасности. Один из рабочих рассказал, что ему урезали зарплату за то, что он четыре дня пролежал с желудочной инфекцией, а представители компании, на которую он работал, отказались вызвать врача. Многие из них утверждают, что им обещали при найме квалифицированную работу – электриками или слесарями. Однако в результате работали они простыми чернорабочими. Многие также утверждают, что им не заплатили.

Вишну Татиконда, 33-летний электрик из района Каримнагар в центрально-индийском штате Андхра-Прадеш, говорит, что он заплатил 65 000 рупий (645 фунтов) агенту по трудоустройству в Индии – за визу, билеты и определение на работу электриком на крупную строительную компанию в Катаре, где ему была обещана зарплата 1200 катарских риалов (205 фунтов). Однако в результате он носил цемент и кирпичи на строительстве 20-этажного жилого здания.

«Мы должны были быть наготове к выезду на работу к 4 часам утра, а назад нас привозили к 9 вечера. Температура на улице была 50 градусов – и на этой жаре мы пытались выжить, поев лишь один раз в день. Индийский менеджер выдавал нам по 100 риалов (17 фунтов) на еду – на 15 дней. Я тратил 10 риалов (1,7 фунтов) на ужин. Позавтракать и пообедать было уже не на что».

У рабочих был только один 15-минутный перерыв в полдень. Когда деньги на еду заканчивались – говорит Татиконда – ему приходилось обходиться индийской лепешкой и кислым молоком. «Однако даже эта еда часто портилась к полудню, поскольку мы ее брали с собой в четыре часа утра – и тогда вообще целый день приходилось работать без какой-либо еды. У меня не было никаких документов, ни удостверения личности, так что я никуда не мог пойти. Никакой страховки тоже не было, и если бы меня завалило на той стройке, то моя семья ничего не получила бы». Когда в Индии умерла его бабушка, то компания заплатила за перелет домой, где он и остался, – хотя ему были должны еще зарплату за три месяца.

Удайя Посанна, 38-летний слесарь из района Низамабад в штате Андхра-Прадеш, тоже заплатил агенту по найму за работу в Катаре. И он тоже три месяца работал, но зарплату так и не получил. Ему обещали работу слесарем, однако он работал на строительстве 22-этажного жилого здания – чистил кафель и выносил мусор. Ему выделили койко-место в «крохотной комнатке без вентиляции и кондиционера, где ему приходилось на 50-градусной жаре жить еще с 20 рабочими», в городе Аль-Хор в 30 километрах на север от Дохи.

«Это было что-то вроде самодельного фанерного лагеря для рабочих. Там в комнатках проживали 60 рабочих – индусов и непальцев. Нам дали койки – старые и сломанные, – которые кишели клопами». Когда Посанна заболел, компания отказалась вызвать врача или дать денег на лекарства. «Они говорили нам, что заплатят за первый месяц после того, как мы отработаем три месяца. Я отказался и заявил, что хочу вернуться домой. Представители компании тогда оплатили мне билет до Индии и выдали в аэропорту 100 риалов (17 фунтов). А обещали платить по 900 риалов (153 фунта) в месяц».

Таким образом, мы сталкиваемся с явным нарушением местных законов, которые устанавливают достаточно высокие нормы требований к жилью для рабочих. В частности, согласно этим нормам, в комнате должно проживать не более четырех человек; запрещено использование двухъярусных коек, работодатели обязаны обеспечивать рабочих питьевой водой. Все помещения, в которых проживают рабочие, должны быть обеспечены кондиционерами и вентиляцией. Сейчас в Катаре трудятся сотни тысяч индийских рабочих. В целом же здесь работают 1,2 миллиона мигрантов. Индийский посол в Катаре заявил, что лишь за первые пять месяцев этого года в Катаре умерли 82 индийских рабочих. Посольство также приняло 1460 жалоб рабочих относительно условий труда и проблем с визами. Всего же за период с 2010 по 2012 в Катаре погибли и умерли 700 рабочих из Индии.

Катар является одной из богатейших стран мира по уровню  дохода на душу населения. На строительство инфраструктуры для проведения чемпионата мира по футболу – транспортной системы, гостиниц и стадионов – здесь тратится 62 миллиарда фунтов доходов от продажи нефти и газа. Однако, согласно опубликованному в прошлом году докладу правозащитной организации Human Rights Watch, нарушения прав рабочих, с которыми пришлось столкнуться Посанне и Татиконде, являются систематическими.

Джейсон Бурк

Guardian

Сколько еще человек должны погибнуть за чемпионат мира в Катаре?

Поскольку УЕФА – Европейская Ассоциация Футбола, – пришла к неизбежному выводу о том, что спортивные состязания нельзя проводить на пятидесятиградусной жаре катарского лета, Международной Ассоциации Футбола нужно было принять относительно проведения ЧМ такое решение, которое не должно казаться бездумным или продиктованным коррумпированностью чиновников. В результате было принято решение о проведении ЧМ 2022 зимой. Остается лишь один «пустяковый» вопрос: а сколько еще жизней надо положить, чтобы чемпионат мира™ смог и дальше существовать, а его организаторы могли и дальше похваляться тем, что это самый успешный спортивный фестиваль на планете?

«На строительстве инфраструктуры для ЧМ умрет больше рабочих, чем будет игроков на самом чемпионате», – предсказывает Шаран Барроу, генеральный секретарь Международной Конфедерации Профсоюзов (МКП). И она права – так и будет, даже если команды, которые будут участвовать на ЧМ в Катаре, выпустят на поле всех запасных игроков.

Катарская абсолютная монархия, управляемая баснословно богатым и крайне непубличным кланом Аль-Тани, ведет статистику несчастных случаев и заболеваний не в большей степени, чем позволяет проведение свободных выборов в своей стране. И потому МКП крайне сложно даже подсчитать количество погибших. Однако ей удалось узнать, что только в текущем году на стройках Катара погибли 83 граждан Индии.

Это микрогосударство Персидского залива за тот же период стало могилой еще и для 119 непальцев. Поскольку только за последние девять месяцев здесь погибли 202 иностранных рабочих, Шаран Барроу с уверенностью может утверждать, что каждый день здесь погибает рабочий. Однако количество погибших возрастет – ведь Катар заявил, что намерен привлечь еще 500 000 рабочих-мигрантов (преимущественно из Индии) на строительство стадионов, гостиниц и дорог к ЧМ 2022.

Не все несчастные случаи происходят на стройках. Тяжелейшая работа, отсутствие правовой защиты, постоянная жара, отсутствие кондиционеров в лагерях для рабочих – все эти факторы вместе взятые способствуют тому, что люди здесь умирают так часто. Чтобы подробно описать все прелести работы в Катаре, друзья Чирари Махато (недавно умершего рабочего – прим. пер.) рассказали онлайн о том, как он работал с шести утра до семи вечера и возвращался после работы в жаркую и душную комнату, где жил с еще двенадцатью рабочими. Поскольку Чирари Махато умер во сне, а не на стройке, работодатели отказываются признавать, что они загнали его до смерти. Хотя миллионы рабочих в странах Персидского залива живут в точно таких же условиях. Когда мы с удивлением смотрим на то, что богатейшая королевская семья Катара может купить лондонскую Олимпийскую деревню и бараки Челси, мы забываем при этом об участи этих рабочих, как впрочем и о порядках в этих богатых нефтью государствах. 

Как можно их охарактеризовать? Абсолютная монархия не совсем подходит для определения такого общества, которое сложилось в Катаре, где мигранты составляют 99% всей рабочей силы частного сектора. Скорее, здесь можно провести параллель с ЮАР времен апартеида. Если 225 тысяч граждан Катара имеют право организовывать профсоюзы и бастовать, то около 1,8 миллионов рабочих-мигрантов не имеют такого права. Напрашиваются и ассоциации с древней Спартой – но только здесь мы имеем дело не с военной элитой, живущей за счет труда илотов, а с плутократами и сибаритами, живущими за счет армий рабочих-мигрантов. Официальное оправдание такого угнетения, как это часто бывает, лежит в плоскости религии. Мигранты и работодатели связаны через систему «Кафала», берущей начало в системе исламского права, и связанной с усыновлением детей. Само слово «Кафала» означает «кормить». Однако питания в прямом смысле эта система как раз не обеспечивает – она лишь способствует подневольному труду. Рабочие-мигранты поэтому и не могут сменить место работы без согласия своего спонсора-работодателя. Как заявляет правозащитная организация Human Rights Watch, если рабочие уйдут, то работодатель – так называемый «приемный родитель» – может заявить, что они сбежали и тогда власти арестуют беглецов.

Чтобы уехать из Катара, мигрантам необходима выездная виза, которую они могут получить только у своего спонсора. Это означает, что рабочих могут удерживать заложниками, если они угрожают подать в суд из-за нарушений условий контракта работодателем. Не соизволят ли религиозные лидеры, которую так любят осуждать свободу слова, называя ее богохульством, потратить немного времени, чтобы осудить и такую эксплуатацию? Ведь от нее страдают не только бедняки из числа рабочих-строителей.

Можно было бы ожидать, что и ФИФА, наконец, вспомнит о судьбе иностранных футболистов, тоже связанных здесь системой «Кафала». Известный футболист Абдеслам Уадду, игравший ранее за «Фулхем», недавно предупреждал других игроков о том, чтобы они даже близко не подходили к Катару. На основе своего личного опыта (поскольку он играл за катарский клуб в местной лиге) он рассказал, что если игрок получает травму или теряет форму, то футбольный клуб может просто разорвать с ним контракт. А если игрок обратится в суд, то футбольный клуб – в данном случае, «спонсор» – может не позволить ему покинуть страну, пока тот не отзовет иск. После длительных и мучительных переговоров Уадду все же удалось вырваться из этой страны. Однако французский игрок Захир Белуни – бывший капитан катарского клуба «Аль-Джаиш» – попал вместе со своей семьей в ловушку в этой стране, где ему не платят уже два года. Когда же он обратился к международной прессе, ему стали угрожать возбуждением иска о клевете.

ФИФА пообещала Международной Конфедерации Профсоюзов, что проследит за тем, чтобы в Катаре соблюдались права человека. Недавно сотрудники ФИФА сказали мне, что они «развивают диалог» на тему достойных условиях труда. Однако коллеги Шаран Барроу из МКП утверждают, что всё, что они слышат со стороны ФИФА – это лишь пиар и ложь.

И дело касается не только проведения ЧМ в Катаре в 2022-м году. Вспомним о том, что коррупция и огромные растраты средств спровоцировали недавно бунты в Бразилии. Вспомним о том, что путинская Дума ограничила права рабочих, работающих на строительстве стадионов к чемпионату мира 2018-го года.

Меня поражает, насколько загнивающей организацией является сама ФИФА – в политическом, а не буквальном смысле слова. По сути, это организация, поведение которой противоречит всем ее изначально поставленным задачам. Если бы чиновников ФИФА хоть немного интересовал сам футбол, им бы даже в голову не пришло назначить проведение спортивного состязания в Катаре летом. Если бы их интересовала судьба футболистов, то они обратили бы внимание на участь Белуни. Если бы они заботились о человеческой жизни, то, по крайней мере, заявили бы, что не допустят использования системы «Кафала» для реализации контрактов, связанных с Чемпионатом Мира.

Не знаю, сколько еще времени спортивные журналисты будут игнорировать факты злоупотреблений и жестокого обращения, на которые упорно закрывает глаза ФИФА. Чемпионат мира ниспровергает все клише. Легендарный британский футболист Билл Шенкли как-то сказал, что «футбол – это вопрос жизни и смерти – и даже еще важнее». Шенкли, конечно, шутил. А Катар и ФИФА думают так всерьез. «Спорт – это война минус убийство» – писал Джордж Оруэлл. И хотя в Катаре не стреляют, но рабочие там все же погибают. Перефразируя Киплинга, писатель Сирил Джеймс сказал: «что знают о крикете те, кто ничего, кроме крикета, не знает»? Все любители футбола должны запомнить эти слова. Сирил Джеймс писал о том, что в карибских странах спорт неразрывно был связан с колониализмом, с расовыми и классовыми вопросами. И каждый, кто сейчас пишет о чемпионате мира по футболу, должен признать, что эта замечательная игра неразрывно связана с расизмом, эксплуатацией и гибелью людей, – забывать о которых нельзя.

Ник Коэн

Guardian

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме: 

Андрей Манчук. Бараки «Олимпийского»

Саймон Дженкинс. Нужен ли нам дорогой цирк?

Франко А. Бразилия: «футбольные протесты»

Брайан Мартин. Десять причин противостоять олимпиаде

Марк Пэрримэн. Внутри фан-зоны

Андрей Манчук. Нечего терять. Протесты «евростроителей»