Иранские заметки

В последнее время в Иране происходит углубление капиталистического кризиса, что вызвало резкую гиперинфляцию и девальвацию местной валюты. Во время недавней поездки по стране я попытался оценить здешнюю ситуацию, особенно уделяя внимание тому, как живут простые люди, и как сказалось на них ухудшение условий жизни.

Большую часть времени я общался с жителями северных районов Тегерана, а это в основном представители иранского среднего класса и зажиточные слои населения – но даже здесь можно было заметить негативные последствия экономического кризиса. Иранская валюта – риал – обесценилась на 80% в течение года (конец 2011 – конец 2012), упав до уровня 35 000 риалов за доллар.

В результате частично обесценились сбережения представителей среднего класса, и упала их покупательная способность. Многие из тех, с кем я говорил, жаловались на то, что не могут более позволить себе прежний образ жизни и покупать, как раньше, определенные предметы роскоши. И действительно, посетив торговый район Таджриш и тегеранский базар, я увидел, что здесь намного меньше активности, чем обычно, что свидетельствует о падении уровня потребления товаров.

Практически все, с кем мне доводилось общаться, обвиняли правительство в том положении, в котором оказалась страна. Один из профессоров университета, в частности, вспоминал, как до недавнего времени правительство Ирана заявляло о том, что введенные западными странами санкции, не влияют на иранскую экономику. Поэтому впоследствии – когда произошла резкая девальвация риала – сложно было понять логику того же правительства, заявившего, что за валютным кризисом стоят как раз экономические санкции, введенные против Ирана.

Если оценивать ситуацию в Иране с марксистской перспективы, то, конечно, нельзя отрицать, что санкции ухудшили экономическую ситуацию в стране, несколько понизив уровень жизни ее граждан. Однако нельзя игнорировать и тот факт, что кризис был усилен и самой капиталистической природой иранской экономики. Полагаясь преимущественно на экспорт нефти и газа, иранское правительство является слабым игроком на мировом рынке, которому ныне подчинены практически все страны.

Большинство из тех иранцев, с кем мне доводилось общаться, признавали, что фундаментальной проблемой Ирана является проблема управления экономикой, настолько зависимой от внешнего влияния. Тем не менее, следует также признать, что люди из этих слоев иранского общества не считают, что необходимо предпринимать какие-либо действия для изменения ситуации к лучшему. Как мне говорили здесь: люди пока еще могут нормально существовать и жить относительно комфортно.

Кроме того, среди участников проходивших в Иране в 2009-м оппозиционных протестов «Зеленого движения» чувствуется некая общая деморализация. Один из ветеранов оппозиционного движения из Тегерана в частности сказал, что не видит никакого смысла в протестах, так как все предыдущие попытки изменить ситуацию ни к чему не привели, а их участники подверглись репрессиям. В Иране все прекрасно сознают о существовании глубоких противоречий внутри иранского правительства, поэтому люди в основном надеются на то, что режим развалится сам – изнутри, и не считают какие-либо прямые действия необходимыми – ведь они пока еще живут в условиях относительного комфорта.

Однако у бедных слоев населения нет такой «подушки безопасности» – нынешний кризис вынудил их существовать практически на грани выживания. Когда люди не могут себе позволить купить основные продукты питания, то в результате ими овладевает либо гнев, либо отчаяние. Гнев этих слоев населения выплеснулся, в частности, во время июльских протестов в Нишапуре (север Ирана), где люди вышли на улицы после повышения цен на курятину.

Тем не менее, я не мог не отметить и некоторую апатичность людей.  Например, один из докеров в промышленном городе Абадан на юго-востоке провинции Хузистан сказал, что их город, – некогда относительно богатый, – фактически, обнищал при нынешнем режиме. Он обвиняет в нынешнем бедственном положении города именно неспособность правительства страны решить ряд экономических проблем, особенно – неспособность правительства обеспечить нуждающихся социальной помощью в должном объеме. Он сказал, что давно уже не может себе позволить покупать мясо. Когда же я спросил его, что, по его мнению, нужно сделать, чтобы изменить ситуацию к лучшему, он ответил, что просто не знает, что делать.

В кризисные времена яростный гнев людей может быстро сменяться апатичностью – в особенности, если люди не видят четкой политической альтернативы существующему положению.

В то же время нельзя не отметить, что кризис неравномерно затронул районы страны. Остановившись ненадолго в небольшой деревушке провинции Исфахан, я пообщался с ее жителями – и они говорят, что их жизнь практически не изменилась. Их запросы существенно отличаются от запросов горожан, а потребляют они в основном лишь продукцию местного производства. Кроме того, жители провинциальных деревень в основном даже не в курсе того, что происходит на политической арене страны. Один из тех немногих, кто пожелал обсуждать со мной политические вопросы, был склонен к поддержке Ахмединаджада – в основном, благодаря недавно предпринятым его правительством популистским мерам.

В частности, правительство Ахмединаджада стало раздавать деньги беднейшим слоям иранского общества, чтобы смягчить для них последствия урезания государственных субсидий. Мне не удалось толком понять, какие же настроения царят в среде рабочего класса крупных промышленных городов, но сразу бросается в глаза, что режим за этим тщательно наблюдает.

В городе Абадан (порт на границе Ирака и Кувейта – прим. пер.), где расположен крупнейший в Иране нефтеперерабатывающий завод, а также на плантациях сахарного тростника в городе Хафт-Тапех (Хузистан) – я видел огромное количество сотрудников служб безопасности. Вооруженная охрана стоит по всему периметру нефтеперерабатывающего завода, а вдоль всей дороги в Хафт-Тапех стоят блок-посты, которые пропускают машины только для посещения исторических памятников.

Не знаю, насколько эта ситуация типична в этих местах, но в любом случае подобная концентрация сил безопасности свидетельствует о том, что правительство Ирана чувствует некоторую уязвимость в этих точках. Здесь следует вспомнить, что именно забастовка на нефтеперерабатывающем заводе в Абадане в ходе иранской революции 1978-79 нанесла один из наиболее серьезных ударов по режиму шаха– и, вполне возможно, что аналогичные протесты в наши дни могут иметь такой же эффект.

Хотя правительство Ирана платит рабочим-нефтяникам в Абадане больше среднего уровня зарплат по стране (столько же, сколько и сотрудникам государственного репрессивного аппарата – Революционной Гвардии), тем не менее, происходящее сейчас некоторое ухудшение условий жизни в стране означает и определенный рост уязвимости режима.

Недавние события демонстрируют рост недовольства в среде рабочего класса, вызванный экономической политикой правительства. За последние четыре месяца в 13 провинциях Ирана проходили кампании по сбору подписей под петициями к правительству. В частности были собраны 23000 подписей под петицией, требующей увеличить минимальную заработную плату и привязать ее повышение к темпам инфляции. Рабочие также требуют выплаты долгов по зарплате и введения системы льгот на ряде предприятий. Однако не известно, насколько рабочие нефтеперерабатывающего завода в Абадане разделяют протестные настроения других рабочих.

Очевидно, что, если в Иране и будет нарастать некое массовое протестное движение, то оно уже будет существенно отличаться от оппозиции из «Зеленого движения». Основную рольв этом новом протестном движении будут играть уже новые слои рабочего класса, чей рост недовольства обусловлен инфляцией. Перемены подобного рода обусловлены также деморализацией среднего класса. Тем не менее, хотя большинство представителей среднего класса и не ощущает сейчас особого желания протестовать, их вынудит к этому дальнейшее углубление кризиса в стране.

Ирадж Наджафабади

Marxist

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Фатима Абуидрис. Жемчужная революция

Ноам Хомский. Каковы намерения Ирана?

Имануил Валлерстайн. Сирийский тупик

Фредерик Остен, Джемми Аллинсон. Когда шатается трон