Death metal (+фото)

У него нет своего мобильного телефона, поэтому он пользуется телефоном друга, чтобы сообщить нам: он не желает видеть никого и общаться с нами тоже не намерен. Его босс сказал ему, чтобы он помалкивал. Они живут с боссом неподлеку от шахты, а ему очень нужна эта работа. Сейчас он пока не может работать, но надеется когда-нибудь снова вернуться на работу – когда ему станет получше. Потому что (иншалла!) добыча олова – это неплохой заработок. И все у него, дескать, в порядке. Только, пожалуйста, не приезжайте.

Мы выезжаем на рассвете. Темное утреннее небо разрезает напополам вздымающееся вверх шоссе, ведущее через весь остров к деревушке, где живет Сьюг. Посреди огромных мангровых деревьев, на фоне которых пальмы кажутся лишь декоративными бонсай-деревцами, затерялась деревушка, где сгрудились на небольшом пятачке деревянные дома. Здесь есть и своя мечеть: оранжевые двери и лимонного цвета крыша. Фанерные ларьки торгуют сладостями. А за деревней простирается то, что на первый взгляд кажется безжизненной пустыней.

Здесь посреди песчаных дюн встречаются бирюзовые кратеры котлованов, по краям которых, на песке – то здесь, то там, – стоят палатки и соломенные хижины. В них отдыхают и прячутся от солнца рабочие, прежде чем с кирками и ведрами спуститься вниз. А там, внизу, на глубине пятнадцати метров, они раскапывают олово, зарываясь в самодельные ямы-копанки. Точно так же добывал олово и Сьюг – до тех пор, пока в августе яма внезапно не обрушилась. Сьюга засыпало, его нога застряла. Он пытался кричать: «Longsor!» – «Обвал!» – но его крик был уже не слышен из-под толщи песка и грязи.

Он выжил, а троих его сотоварищей тот обвал похоронил там навсегда. Олово, которое 44-летний Сьюг добывает таким образом уже двенадцать лет, в выходящих на поверхность залежах на острове Бангка, к востоку от Суматры, на протяжении сотен лет чрезвычайно востребовано на мировом рынке. Остров Бангка – ключевое звено в мировой торговле оловом. Длинный пояс залежей этого металла тянется от Бирмы через Таиланд, Малайзию и Сингапур до Индонезии, где и заканчивается на острове Бангка и соседнем с ним острове Белитунг.

Когда голландцы колонизировали Индонезию в начале XIX-го века, ими также двигало и желание вести здесь разработки олова. В результате весь остров был изрыт шахтами и котлованами, где местные жители и китайские кули, работая бок о бок, добывали черные куски касситерита – основного минерала, входящего в состав оловянной руды. Его использовали в сплавах и в качестве проводника в платах. Сегодня это олово преимущественно используется как припой в бытовой электронике, соединяя платы, транзисторы и резисторы в таких товарах, как смартфоны, планшеты и мобильные телефоны. Каждый мобильный содержит около семи грамм олова.

90% всей добычи олова в Индонезии происходит на островах Бангка и Белитунг, а Индонезия занимает второе место по объему экспорта этого металла. Недавнее журналистское расследование по поводу добычи олова на острове Бангка, произведенное журналом Businessweek, обнаружило, что индонезийская корпорация PT Timah является непосредственным поставщиком олова для таких компаний, как Samsung, и для фирм-посредников – компаний Chernan и Shenmao, которые в свою очередь являются поставщиками корпорации Foxconn – производителя продукции под маркой Apple.

Компания Chernan является также поставщиком Samsung, Sony и LG. А это значит, что, скорее всего, ваш смартфон или планшет содержит олово, добытое на острове Бангка, и вполне вероятно, что его добыл Сьюг или десятки тысяч таких же старателей, большинство из которых зарабатывает около 5 фунтов в день. Индонезии же добыча олова в целом приносит за год около 42 миллионов фунтов прибыли.

Ранним утром мы постучались к Сьюгу. Вместе с нами деревенский староста – чтобы Сьюг чувствовал себя увереннее и смог рассказать об инциденте. Он лежит на матрасе, расстеленном на полу, смотрит какую-то мыльную оперу по телевизору. Сломанная нога подвешена на растяжках, которые ночью обмотались вокруг шеи Сьюга, едва не задушив его. Отец его говорит, что несчастный случай был неизбежен: «На все воля Аллаха. Это знак всевышнего, который предупреждает, что Сьюг должен изменить свою жизнь». Отец обвиняет сына, что тот недостаточно часто молился – поэтому несчастье и случилось. Сьюг в ответ кричит на отца и рассказывает, каково ему было, когда стена грязи похоронила его, а он перед глазами видел только лицо своей дочери в этот момент, что и помогло ему отчаянно бороться за свою жизнь и откапываться… откапываться, пока, наконец, он не смог глотнуть воздуха.

«Да ты посмотри, ведь добыча олова изменила нашу деревню» – говорит он дрожащим голосом. «Люди стали жить богаче. Они теперь могут даже своих детей в школу послать». Хотя, с другой стороны, он сознает, что их промысел чрезвычайно опасен. Двое из его соседей погибли в тот день. А в целом же за год здесь погибли (по неофициальной статистике) 78 жителей деревни. В результате полиция жестко взялась за таких нелегальных шахтеров.

«У нас здесь революции пока не предвидится – шепотом говорит Сьюг – и такие вот несчастные случаи – это неизбежная дань за то, что мы помогаем народам мира жить лучше и счастливее, чтобы у людей были мобильные телефоны и бытовая электроника».

Сьюг начинает сравнивать себя с Наполеоном – «лидером революции», как говорит он, пока его не прерывает отец: «Ты дурак, мы просто одни из тех, кто добывает олово, но мы сами его не используем – у нас даже нет мобильного телефона».

Согласно официальной полицейской статистике,за последние два года таких несчастных случаев стало фиксироваться вчетверо больше. В 2010-м здесь погиб 21 человек, а в 2011-м – уже 44 рабочих. Хотя активисты социальных движений заявляют, что в год в среднем погибает около 150 человек – многие случаи попросту не попадают в официальную статистику. Сьюг доволен тем, что частный предприниматель, для которого он добывает олово (а тот уже перепродает его компании Timah) выплачивает ему компенсацию, и даже пообещал, что возьмет его обратно на работу, как только сломанная нога срастется. Но компенсация за несчастный случай – редкое явление там, где большая часть шахтеров ведут добычу самостоятельно – на свой страх и риск – говорит Ратно Буди из местного отделения природоохранной организации Walhi. Сьюг же называет свое чудесное спасение «вторым рождением» и надеется в следующем году снова заняться добычей олова.

Слово «дилемма» наиболее часто используется в Индонезии для описания ситуации на острове Бангка. Добыча олова – прибыльный бизнес, но он уничтожает природу острова – фермы и леса. Рыба практически перевелась, и коралловые рифы в водах острова фактически уничтожены, что, естественно, убило и туристическую привлекательность некогда красивого острова. Размер нанесенного природе ущерба лучше всего виден с высоты самолета: лишь отдельные сохранившиеся островки леса посреди оранжевой разрытой земли. Самодельных шахт нет только в районе кладбищ, где покоятся преимущественно тела шахтеров, погибших за сотни лет, на протяжении которых здесь ведется добыча олова. Остров со всех сторон окружают земснаряды, а тысячи нелегальных понтонов высасывают со дна оловянную руду, словно стая механических комаров.

8-30 утра на пляже Ребо. Небо затянуто облаками. Алик, долговязый 35-летний мужчина с длинными волосами и бородкой, с банкой пива в руке всматривается в горизонт, ожидая начала шторма. Он явно нервничает – ведь он менеджер, управляющий 20 понтонами – самодельными плотами, сделанными из дерева, соломы, пластиковых бочек и шлангов. Вскоре к тому же должно состояться заседание местной администрации, которая намерена отдать пляж Ребо под заведения для туристов, тем самым, положив конец его бизнесу, и лишив работы 80 работающих у него человек.

«Здесь ведь кроме добычи олова больше нет никакой работы» – угрюмо говорит Алик, указывая банкой пива на море. «В прошлом году вот тут возле берега стояли три корабля – они извлекли практически всю руду со дна, поэтому в этом году у нас на 75% меньше руды, чем в прошлом» – вздыхает Алик. «Как-то перебиться еще можно. Ведь добыча олова – это уж как повезет – можно озолотиться за день, хотя обычно хватает лишь на пропитание».

Издалека пляж Ребо, конечно, прекрасен – белый песок, бирюзовая вода. Но сложно даже представить себе, что здесь скоро будет построен туристический объект. Ближайшая деревня – это несколько рыбацких хижин, между которыми бродят стаи собак и пасутся куры. Песок завален обертками, кульками, пластиковыми бутылками. Вода – сплошная муть, взбаламученная земснарядами. Когда-то местных жителей кормила ловля рыбы – сейчас она перевелась. Жители говорят, что частные добывающие компании, такие как Timah, убили здесь рыбу, и местные рыбаки неоднократно выходили на протесты против их деятельности.

Один из лидеров протестов – 40-летний рыбак в третьем поколении Тйонг Лиин Сйо. Раньше он лет десять подряд выходил на одиночные акции протеста против убивавшей рыбацкий промысел добычи олова, а в этом году организовал марш 600 местных рыбаков к парламенту и штаб-квартире компании Timah в административном центре острова. «Мы требуем прекратить добычу олова на побережье – говорит он. Вода взбаламучена. Раньше здесь было много рыбы и креветок. А сейчас нам приходится, чтобы хоть что-то поймать, уходить на восемь миль от берега, а за крупной рыбой – аж на 17 миль». «Наше правительство тратит кучу денег на то, чтобы обучить рыбаков, как теперь ловить рыбу и выдает нам моторы для лодок. Но если они хотят, чтобы мы ловили рыбу, то почему не прекратят добычу олова»?

Невдалеке от этого пляжа мы натыкаемся на группу добытчиков олова, размалывающих куски породы. Возле них местный житель с огромной опухолью на шее роет песок куском пластиковой тарелки и ссыпает его в большую корзину. Наполнив корзину, он тянет ее к яме, наполненной морской водой и просевает песок через сито, отделяя от него касситерит.

«Если добыча олова прекратится, то я не знаю, что мне тогда делать» – говорит Дулаксан, 54-летний старатель. «Я уже стар, я не смогу вновь начать ловить рыбу. Если добыча олова уйдет в прошлое, то людям придется только воровать» – говорит он. Станет ли и он тогда воровать? «Если жрать будет нечего– тогда конечно. А если полиция меня схватит… что же, так у меня хотя бы будет бесплатная еда и крыша над головой».

Другие старатели, добывающие олово со дна моря, тоже высказывают беспокойство. «Это единственное, что мы умеем делать» – говорит Мансур, 35-летний добытчик олова в желтых галошах, сидящий здесь же на корточках. «Олово, это как пульс – к нему надо прислушиваться». Он роет яму в песке, чтобы продемонстрировать, как они работают. Они ныряют в маске, схватив конец пластикового шланга, другим концом подсоединенного к компрессору, который, как пылесос всасывает песок со дна, вымывая огромные ямы.

Ныряльщик, стоя на дне, поворачивает конец шланга, отыскивая нужное место. «Вот здесь идет линия белых камней и земли – «конг» –именно то, что нам нужно». Такая работа смертельно опасна. Умар, улыбчивый простодушный парень точно так же недавно нырял здесь за оловом, и четырехметровая стена подводной ямы обрушилась на него, оборвав шланг с воздухом. Он выжил, хотя и четверо суток провел в коме. Врачи несколько дней очищали ему легкие от грязи и песка. Местные жители говорят, что раньше подобных несчастных случаев было еще больше. Обычно ежемесячно так погибали три-четыре человека. Сейчас же старатели преимущественно стоят на плоту, и в основном добывают олово с помощью шлангов и генератора.

Как бы ни добывалось олово – копают его или ныряют за ним, – но все добытое за день продается посредникам. Одни и те же посредники скупают олово и у шахтеров, работающих официально, и у нелегальных старателей. Мешки руды продают плавильщикам, либоже сразу компаниям типа Timah – «в зависимости от того, кто предложит цену повыше» – говорит Фитриади, 39-летний скупщик олова, который ведет все операции из своего дома на острове Бангка. «Я не спрашиваю никого, откуда олово. Хотя я знаю, что если олова много, то значит, скорее всего, его добыча не контролировалась полицией».

Общественная организация «Друзья Земли» проводила в этом году журналистское расследование о добыче олова на острове Бангка, и сейчас она начинает кампанию по оказанию давления на крупнейших производителей смартфонов Samsung и Apple, требуя от них принять план, который должен минимизировать негативные последствия разработок. Требования эти являются частью общей кампании «Make it better» –она должна законодательно вынудить компании отчитываться по поводу воздействия, которое производство данного товара оказало на людей и окружающую среду.

В отчетах должны указываться все несчастные случаи, связанные с производством товара, степень загрязнения окружающей среды, которое вызвало производство данного товара; какое количество воды, территории и сырья было использовано для его производства. «Компании Samsung и Apple в состоянии поспособствовать улучшению ситуации на острове Бангка, – говорит один из организаторов кампании Джулиан Кирби – ведь миллионам человек нравятся их смартфоны, и если корпорации будут обязаны предоставлять подобного рода отчеты, тогда, возможно, людям понравится и то, каким образом их смартфоны производятся».

В официальном письме, пришедшим на адрес «Гардиан», компания Samsung заявила, что она недавно «попыталась начать собственное расследование о происхождении тех минералов, которые используются цепью ее поставщиков». «Мы будем следить за ситуацией на острове Бангка, чтобы определить, требуется ли расследование по поводу использования добытого в этом регионе олово для производства нашей продукции».

Представитель компании Apple заявил, что «социальные обязательства компании распространяются и на источники сырья, используемого при производстве товаров. Мы требуем от наших поставщиков, чтобы они поставляли сырье, добытое бесконфликтным способом, а источники сырья отвечали бы нашим стандартам прав человека и защиты окружающей среды». Хотя при этом представитель так ничего и не сказал по поводу использования олова, добытого на острове Бангка. Он лишь заявил, что их отчет за 2012-й год содержит список из 179 поставщиков олова (не называемых в отчете) и 58 компаний, занимающихся выплавкой олова.

Компания LG заявила, что она «серьезно воспринимает расследование, предпринятое «Друзьями Земли» и считает, что данная проблема требует действий на уровне всей данной промышленности в целом». Представитель компании Sony заявил, что их кодекс поведения «предполагает», что поставщики соглашаются и принимают нормы «прав человека, охраны окружающей среды, уважают здоровье и безопасность». При этом он сослался на отчет по «ответственному использованию источников сырья», в котором в частности говорится: «Sony поддерживает и помогает реализации различных инициатив, и в частности начатого в 2010-м году проекта отслеживания всего пути олова…., чтобы впоследствии гарантированно утверждать о том, что используемые металлы не были причиной конфликтов, и их добыча не наносит вреда окружающей среде».

Сама картина добычи олова на острове Бангка может показаться неким преувеличением, пока не ознакомишься с цифрами. Правительственные чиновники утверждают, что около 20% жителей Бенгка-Белитунг (то есть, около 1,3 миллиона человек) занимаются добычей олова. Еще 40% работают в смежных областях – трудятся на плавильных заводах, занимаются продажей генераторов или являются посредниками-перекупщиками. Самодельные ямы и котлованы расположены здесь повсюду: во дворах, в лесу, на обочинах дорог, на побережье и в море. Нелегальные старатели добывают олово там же, где и работают бульдозеры компании Timah, официально ведущей разработки на территории 5000 га. Формальное соглашение предполагает последующее восстановление участков, на которых ведутся разработки, но даже на восстанавливаемых участках повсюду работают люди с кирками – пока чиновники не замечают.

В офисе по делам туризма местной администрации на стенах висят красивые фото в рамках, изображающие ясное небо над голубыми лагунами на пляжах, в районе которых и ведутся разработки. Ирония – это, в чем явно не откажешь начальнику управления Яну Медаванди. «Да, конечно, для туризма разработки олова – настоящая катастрофа – вздыхает он – и олово добывают здесь вот уже двести лет, поэтому сложно изменить и само мышление людей, занимающихся добычей».

Он разворачивает перед нами карту острова. «Восточные пляжи острова сохранились лучше всего, но и там предположительно много оловянной руды. Шум, грязная взбаламученная вода – все это, конечно, мешает постояльцам отелей. Они жалуются администрации отелей, а те жалуются мне». Он складывает руки в молитвенной позе, чтобы подчеркнуть всю сложность своего положения. «Но не в нашей власти остановить разработки. Я могу лишь предложить чиновникам, полиции или журналистам как-нибудь поспособствовать прекращению добычи олова».

В часе езды от его офиса, по дороге, вдоль которой лишь деревья несколько скрывают ямы и кучи перекопанной земли, находится четырехзвездочный курорт Parai Beach Resort & Spa: домики под пальмами, песчаный пляж, вид на сверкающую гладь моря. Количество туристов здесь сократилось на 90% – «из-за добычи олова в море» – говорит менеджер Эдди Мулаяна. «Правительство утверждало, что здесь будут работать лишь один-два корабля, и то – далеко от берега. Но в действительности здесь работали сначала 10, потом 20, 30, 40 кораблей, а потом я уже и со счета сбился. Шум, вонь ужасная, вода грязная. Ну, кому захочется сидеть здесь, если даже купаться нельзя»?

«В разработках на островах Бангка-Белитунг участвуют около 35 разных компаний, а в целом же добыча олова и смежные виды промышленности дают около 60% доходов провинции» – утверждает начальник управления по делам промышленности и энергетики местной администрации Алдан Джалиль. Прибыль от туризма несравнима с тем, что дает добыча олова – 810 000 фунтов против 42 миллионов (в 2011-м). Я спрашиваю его, может ли в перспективе туризм вытеснить добычу олова? Джалиль берет лазерную указку и водит по карте на стене. «Это было бы, конечно, хорошо» – говорит он по-английски, указывая на обозначенные на карте красными пятнами места добычи олова. «Но ведь здесь еще столько олова» – смеется Джалиль. Он поправляет спортивный костюм на животе и затем говорит серьезным голосом: «Прежде чем здесь появились отели, здесь уже давно добывали олово».

Однако даже правительственные чиновники отлично сознают, что оловянная руда на острове Бангка скоро закончится, что объясняет и новую стратегию компании Timah: «Добывайте в открытом море, а на земле копайте глубже». Недавно компания пополнила и свою флотилию судов, способных работать в открытом море: огромные земснаряды, способные добывать оловянную руду на глубине 70 метров – то есть, вдвое глубже, чем ныне используемая здесь техника.

Масштабы и активность добычи олова (как на суше, так и на море) привели к серьезным геологическим изменениям. Более половины коралловых рифов острова Бангка находятся в критическом состоянии – заявляет экологическая организация Walhi. На острове Белитунг в ноябре около 10 000 протестующих требовали отозвать разрешения местной администрации на добычу олова на дне моря. На суше ямы, оставшиеся после добычи, заполняются стоячей водой и становятся, таким образом, постоянным источником тропической лихорадки и малярии.

В процессе добычи бульдозерами снимается верхний слой грунта – таким образом, уничтожается плодородная почва, пригодная для сельскохозяйственного использования. Сознавая данную проблему, местная администрация пытается искать какое-то решение. В декабре в парламенте страны должен быть утвержден проект закона, предусматривающий постепенное переориентирование бюджета провинции с доходов от добычи олова на доходы от сельского хозяйства, рыбных промыслов, туризма, каучука и перца. Так, по крайней мере, заявляет депутат от этой провинции Дидит Шригусайа. Зарегистрирован также законопроект, позволяющий местным жителям распахивать до пятой части лесов под поля и плантации. Возможно, это позволит вернуть местных жителей к занятию земледелием – хотя, с другой стороны, на стратегию вырубания лесов долго полагаться нельзя – ведь 77% оставшихся лесов острова уже находятся в критическом состоянии.

Согласно ныне действующему законодательству места добычи олова должны быть рекультивированны для дальнейшего использования земли под фермы и плантации. Однако стоит лишь проехать по острову, чтобы своими глазами увидеть – этот закон не соблюдается. Участки, где велась добыча, либо заброшены, либо там продолжают работать уже нелегальные старатели, которые живут там же в хижинах и шалашах. Лишь кое-где в разрытой земле прорастают саженцы банана, листья которых быстро вянут под палящим солнцем. Компания Timah, в распоряжении которой по концессии находится 510 000 га территории острова, заявляет, что «она ведет политику, нацеленную на бережное отношение к окружающей среде».

Однако компания нанимает субподрядчиков, ведущих разработки, где им вздумается. И лишь по новому проекту закона, компания должна будет отвечать также за своих субподрядчиков и контролировать их деятельность. Представитель компании Агунг Нугрохо заявляет, что они разрабатывают новый проект по сохранению природы острова – но, похоже, что новый проект будет в действительности лишь «дымовой завесой», скрывающей проект по увеличению прибыли. Нугрохо жалуется, что компания теряет деньги из-за деятельности нелегальных старателей и компаний, скупающих добытое на их территории олово. «У нас крупнейшая территория разработок, но мы почему-то не добываем больше всех оловянной руды. Наши запасы руды крадут другие».

Именно такого рода жалобы со стороны руководства компании (а отнюдь не соображения защиты окружающей среды) заставляют местную полицию преследовать нелегальных добытчиков олова. При недавно назначенном начальнике местного полицейского управления Буди Унтунге полиция за первые недели арестовала больше нелегальных старателей, чем за предыдущие девять месяцев этого года. «Мы стремимся изменить образ мышления местных жителей и доказать им, что добыча олова не единственный способ заработка – есть ведь еще сельское хозяйство, плантации и другие виды работы» – говорит новый начальник полиции в своем новом огромном офисе, заставленном четырьмя диванами, кадками с пальмами и орхидеями, с плазменным телевизором на всю стену.

«Неиспользуемые шахты и места разработок будут патрулироваться и впоследствии рекультивироваться, а старателей, которые не подчиняются закону мы будем арестовывать и садить в тюрьму. Когда-нибудь и само отношение людей к добыче олова изменится – когда на него упадут цены. Вот уголь, например, сейчас очень дешевый – а скоро и цена на олово упадет».

Однако за шесть дней расследования на острове Бангка нам довелось увидеть лишь один пример действий полиции против нелегальных старателей. Полиция потребовала выключить генератор, использовавшийся для откачки песка в ста метрах от шоссе. «Если будете здесь подмывать дорогу, шоссе может провалиться – сказал офицер полиции – это последнее предупреждение. Еще раз увидим – конфискуем оборудование». Компания Timah заявляет, что она предлагает своим работникам и субподрядчикам пройти курс техники безопасности при добыче олова (наш знакомый Сьюг, которого недавно завалило, говорит, что он как раз проходил такой курс).

Компания также утверждает, что для уменьшения опасности обвалов и оползней, ямы и котлованы должны копаться террасировано. Но в основном все ямы и котлованы, которые мы видели, копаются прямо вглубь – и, как утверждает и начальник полиции и природоохранные организации, никто здесь не слышал, чтобы кого-то как-то наказали за подобную небезопасную для людей деятельность. Я спрашиваю представителя компании Timah, кто именно несет ответственность, когда происходят несчастные случаи на шахтах и в котлованах, управляемых субподрядчиками, поставляющими олово компании? «Если они работают на нас, то мы должны проверять, как соблюдается техника безопасности. Люди могут допускать ошибки, и если мы их при проведении расследования выявляем нарушения, то их исправляем».

Означает ли это какое-либо уголовное наказание или экономические меры? «Проблемы решаются» – повторяет представитель компании, так и не дав исчерпывающего ответа на наш вопрос, добавив лишь, что они действуют в рамках закона.

Высокая вероятность смерти или травмы неотделима от самой его работы, – считает Сьюг: «В каждой работе есть свой риск».

Его жена отрешенно смотрит в сторону. «Да здесь ведь у каждой муж работает на разработках олова» – отвечает она на вопрос о том, что ее беспокоит. «Я просто счастлива, что на этот раз пронесло, и он выжил».

Сьюг предполагает, что ему теперь еще год, как минимум, придется прождать, пока кости не срастутся. Ему нужна пара новых костылей, так как старые деревянные костыли неудобны. Мы даем ему денег, чтобы он купил себе новые костыли. На прощание он окликает нас, чтобы поблагодарить: «Эй, спасибо! Только деньги я потрачу на кое-что другое – я хочу мобильный телефон». И меня это почему-то ничуть не удивляет.  

Кэйт Ходэл

Guardian

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Славой Жижек. Погружаясь в сердце тьмы

Андрей Манчук. Стив Джобс. Последняя надежда

Андрэ Влчек. Поезд в Джакарте. Идеальный фашистский город

Андрей Манчук. «Дикие» шахты в Снежном

Славой Жижек. Войти в «духовное царство животных»