Мое лицо – мое богатство

Глобальный кризис менее всего затронул косметическую хирургию и связанные с ней процедуры. Женщины считают, что их лица и тела требуют капиталовложений ради успешной конкуренции на жестком рынке труда.

Весной 2007-го, на конференции в колледже Миддлбери, Вермонт, Лори Эссиг заявила, что США стоят на пороге величайшего кризиса. Уровень эксперта по экономике вряд ли позволил бы ей разобраться даже в собственных счетах за кофе в перерывах на работе, но она занималась социологическими исследованиями в области косметической хирургии. Что и позволяло ей предвидеть «субстандартный кредитный кризис человеческого тела». (1).

В США клиенты оплачивают 85% стоимости косметических процедур в кредит – хирургия, лазерная коррекция, инъекции. Здесь нет минимального первичного взноса – в отличие от других стран типа Мексики или Австралии. Это результат мер, предпринятых Рональдом Рейганом, после вступления в президентскую должность в 1981-м – разрешения медицинской рекламы и кредитной дерегуляции. Структуры, специализирующиеся на финансировании медицинских процедур (крупнейшая из них – CareCredit, филиал General Electric) массово и легко выдавали кредиты. Процентная ставка могла достигать 28% и удваиваться в случае просрочки одного месячного платежа. (2).

Косметическая хирургия, ранее доступная лишь богатым, стала огромной индустрией, производящей «массовую стандартизацию американских лиц и тел». Один из врачей как-то сказал, что косметическая хирургия теперь привлекает всех – «от парикмахерш до жен администрации Walmart’а».

Контингент пациентов клиник, это на 90% – женщины, и на 80% – белые. В период между 2000-м и 2010-м они платили почти 12,5 миллиардов долларов ежегодно.

Рост данного сектора составил 465% за последнее десятилетие, и происходил благодаря увеличивающейся пропасти между богатыми и бедными. Как считает Эссиг, подобная популярность косметической хирургии является результатом стремления разрешить возникшие противоречия: между несбыточными мечтами, усиленными изображением в СМИ образа жизни привилегированного класса, и сокращением реальных доходов. Стремление воспользоваться услугами косметической хирургии также отвечает неолиберальному представлению о покорном субъекте – свободном от предопределенности внешних черт и готовом постоянно работать ради личного усовершенствования. Базируется же данное представление на убеждении, что ответственность за все: проблемы и их решение, успехи и неудачи – лежит не на обществе, а на индивидууме.

Индустрия косметической хирургии практически не пострадала от финансового кризиса. Более того, как отмечает Эссиг, люди еще решительнее возжелали изменить свою внешность – даже если операция и требовала повторно заложить собственное жилье. Они смотрят на свое тело, как на капитал, которым нужно управлять, добиваясь роста его стоимости на рынке любви и труда, ради шанса на исполнение американской мечты. «Апгрейд» тела считается весьма практичной инвестицией. «Самозанятая» подруга Эссиг, будучи практически «без гроша» (и скорее именно поэтому), потратила 800 долларов на инъекции для коррекции носогубных складок. «Я подумала, что может быть, если я не буду выглядеть такой старой и уставшей, то у меня будет больше клиентов».

Косметическая процедура стала для нее единственно возможным ответом на нестабильность и дефицит «внешнего контроля» социальных гарантий со стороны государства.

Ты, которая моложе.

Сказать, что Францию эта тенденция не затронула, тоже нельзя – о чем и свидетельствует опрос «Ты, которая моложе» в журнале Elle. (3).

«Хло, 36 лет». Она, как и многие другие получила следующие рекомендации от дерматолога: «В будущем следует использовать для коррекции морщин на лбу уже не гиалуроновую кислоту, а ботокс. Ради поддержания идеального овала лица следует тщательно ухаживать за ним. В пятьдесят лет, при потере упругости, следует сделать лифтинг лица».

Эссиг напоминает, что неолиберальная идеология базируется на вере в свободу выбора, но опрошенные кажутся при этом беспомощными и говорят что-либо вроде: «Внешность – это единственное, что ценится в нашем обществе» или «Работу всегда дают тому, кто выглядит моложе». «Они считают лифтинг лица и ботокс чем-то столь же неизбежным, как смерть или налоги». В действительности, опрошенные сами создают некую реальность –, а впоследствии жалуются, что она выходит из-под контроля. Они постоянно повышают свои требования: лоб должен быть более гладкий, черты лица более «застывшими», грудь – еще больше.

Вездесущие изображения моделей и знаменитостей с их гладкими, сияющими, искусственными лицами и телами становятся тем прецедентом, который подпитывает страхи и вызывает ненависть и презрение к настоящему телу.

А что же косметические хирурги? Многие начинают с желания сделать что-нибудь еще с лицом и телом клиентов, что-нибудь улучшить – особенно это касается врачей, работающих в восстановительной хирургии. А заканчивают, делая имплантаты груди и липосакции – потому что на них висит кредит, который надо выплатить (обычно – за получение медицинского образования). Некоторые заявляют, что их работа «про-феминистская», так как позволяет женщинам «повышать самооценку». При этом Лори Эссиг отмечает, что косметическая хирургия всегда являлась некой попыткой стандартизации, расистской и сексистской по своей сути:

«Ее целью было стирание признаков принадлежности к «не белым», освобождение пациентов от их «низших» тел;

Косметическая хирургия делала особый акцент на различиях между полами. Поначалу она занималась коррекцией «еврейских или ирландских носов». А в наши дни иранский хирург произносит фразу: «Дисней сделал персидский нос проблемой».

«Быть более женственной», «повысить веру в себя». Подобные стремления лежат в основе «дней макияжа», организуемых во Франции центром по трудоустройству Pôle Emploi для женщин, долгое время находящимися без работы. Центр работает совместно с фондом Ereel. Это благотворительный фонд, во главе которого стоят два помощника мэра из богатого 16-го округа Парижа, шеф-повар отеля Matignon и философ Синтия Флёри. Неформальным патроном фонда является британская жена нынешнего премьер-министра Франции, Пенелопа Фийон. Сам проект уже вызвал определенное неодобрение. Сатирический еженедельник "Le Canard Enchainé" писал по этому поводу: «На вебсайте студии макияжа, занимающейся боевой раскраской безработных женщин, видно, что каждая модель, приезжающая туда с копной вьющихся волос, спустя несколько часов уезжает с выпрямленными волосами или хотя бы с более «официально» закрученными». (4).

В январе, когда открывалась эта студия макияжа, ее очень уж активно пиарили медиа. (5). Актриса Мари-Анн Шазель заявила, что верит: «девичьи трюки» смогут победить массовую безработицу. Мадам Фийон мелькала на пресс-фото в черном и сером. Может, ей следовало бы надеть нечто в более теплых тонах, с более глубоким декольте – и воспользоваться алой губной помадой?

Бернар Дебре, депутат парламента, почетный президент фонда Ereel и постоянный автор журнала Valeurs actuelles, где он рассуждает о «парадоксах эгалитаризма», сказал, словно бы о морских свинках: «За долгие месяцы они отвыкли вставать рано, делать прическу и накладывать макияж».

Скоро ли появится специальный фонд для лифтинга лица тех, кто сидит на социальном пособии?

Перевод Дмитрия Колесника

Le Monde diplomatique (6/2011)

(1). Laurie Essig, American Plastic: Boob Jobs, Credit Cards, and Our Quest for Perfection, Beacon Press, Boston, 2011.  

(2). В августе 2010 прокуратура штата Нью-Йорк возбудила дело против CareCredit и других институтов медицинского кредитования по факту обмана клиентов.

(3).  “Spécial Rajeunir”, Elle, Paris, 4 February 2011.

(4) “Penelope ‘soigne son look’ à Pôle Emploi”, Le Canard Enchaîné, Paris, 26 January 2011.

5) “Opération relooking pour des chômeuses”, 11 January 2011.

[] -