«Создать альтернативу «альтернативе»

Юрий Глушаков, известный активист социального и экологического движения, который организовывал Чернобыльскую стачку в Гомеле в 1991 году, стал единственным левым кандидатом на последних президентских выборах в Беларуси, выдвинувшись от Белорусской партии «Зеленые». «На сегодняшний день БПЗ является единственной, выступающей на этих выборах с левой, социальной программой. Мне кажется, что либеральные догмы, с которыми выходят на публику некоторые другие кандидаты, сильно устарели. Лет так на двадцать, а может быть, и на все сто» – заявил он интернет-изданию «Белорусский партизан». В интервью LIVA.com.ua Юрий Глушаков рассуждает о перспективах левой политики в Беларуси, о политическом «энтризме», который проводит в этой стране Евросоюз, о контактах между Лукашенко и Чавесом,  чернобыльской проблеме и «советском» бренде продуктовых товаров из Беларуси. 

– Юрий, многие из левых противников Лукашенко понимают, что единственной реальной альтернативой ему сегодня является либеральная оппозиция. И за ее победой с неизбежностью последует интенсивный передел собственности, уничтожение социальной сферы, включая образование и медицину, сворачивание льгот для населения, и все прочие прелести «шоковой терапии». Все, что происходит и сейчас – но многократно ускоренными, форсированными темпами.

– Совершенно верно – особенности экономической политики Лукашенко заключаются в темпах реформ. То есть, антисоциальные реформы все равно проходят – но не единомоментно, не с помощью шоковой терапии. Но я хочу подчеркнуть, что это отрубание хвоста по частям, которое имеет место в Беларуси – в отличие от форсированных моделей либерализации в России или Украине – продиктовано не социальной ответственностью белорусского руководства или какими-то симпатиями и сантиментами по отношению к населению.

Практика показывает, что власти перешли к постепенному проведению неолиберальных реформ, и экономическая программа белорусского руководства направлена именно на это. Существует инерция социальной политики – однако параллельно с ней идет отмена льгот, сокращение социальных программ, плохо скрытая приватизация. За пределами Беларуси многие считают, что Лукашенко проводит левую политику. Но это просто объективная оценка геополитических вызовов, стремление сохранить стабильную ситуацию в стране, не рискуя вызвать массовое народное недовольство. Вот и все.

Причем, недемократичность политического режима во многом объясняется тем, что нынешний истеблишмент желает сохранить монопольный контроль над экономикой. Ведь его иностранные конкуренты потенциально способны отстаивать свои интересы через партии и парламент. Дело в том, что и западные и российские компании активно пытаются проникнуть в экономическое пространство Беларуси, желают освоить этот рынок. Белорусская элита заигрывала с Россией – поскольку там нет формальных требований соблюдения прав человека. И до определенного периода Москва предоставляла ей определенные экономические преференции. Сейчас они не предоставляются – взамен к Беларуси выдвигаются жесткие требования, затрагивающие вопросы приватизации в интересах российских корпораций.

Европейцы публично не озвучивают свои экономические притязания, но за требованиями демократии и гражданских свобод стоят все те же интересы корпораций Европы и США – и ничего более. В пользу этого говорит флирт европейцев с Лукашенко в преддверии выборов 2010 года. Они готовы были простить ему все – в обмен на «косметически» демократизованные выборы, которые бы легитимизировали его режим. И за счет этого они рассчитывали проникнуть в экономическое пространство нашей страны.

– Ты говорил, что Запад ведет работу не только с оппозицией, но и чиновниками – и многие из них уже ориентируются на Запад.

– Да, такая работа ведется. Я не могу сказать, что все белорусские чиновники переориентировались на Запад. Но белорусские министерства и ведомства участвуют в ряде международных гуманитарных программ и пресловутые «западные ценности» присутствуют внутри властной системы.

Навязывание либеральных ценностей идет на разных уровнях. Сторонники либеральной политики контролируют большую часть неправительственных организаций и большую часть оппозиционных партий. Но существует и тактика энтризма в структуры государственной системы. Я думаю это наиболее перспективный путь для Евросоюза, чтобы установить контроль над ситуацией в Беларуси.

– А что можно сказать о сотрудничестве Беларуси и Венесуэлы? Лукашенко использует его в своих политических целях?

– Сотрудничество с Чавесом, как и с другими лидерами «неприсоединившихся» стран, имело две очевидные задачи. Во-первых, с помощью доступа к венесуэльской нефти белорусский режим надеялся решить проблему с энергоносителями, чтобы иметь альтернативу поставкам российской нефти. Частично это удалось – венесуэльская нефть неплохого качества, и ее экспортировали на НПЗ по приемлемым ценам. Во-вторых, в Минске хотели показать, что Беларусь все еще не находится во внешнеполитической изоляции – учитывая, что отношения с ЕС ухудшились после в 2010 года – как и отношения с путинской Россией. Однако, если экономическая задача имела успешный результат, то попытка улучшить имидж провалилась – в народе нет интернационалистских настроений, и братание с Венесуэлой мало кому интересно.

– Когда было объявлено о том что нефть пойдет в Беларусь через Одесский терминал – это произошло осенью 2010 года, во время первого и единственного визита Уго Чавеса в Украину – многие восприняли это как жесткий антироссийский шаг белорусских властей.

– Так и есть. Политика сотрудничества с Венесуэлой носит односторонний характер. Между Уго Чавесом и Лукашенко нет ничего общего. Чавес пришел к власти на волне социальных протестов – и Лукашенко, в какой-то степени, тоже, пришел к власти благодаря массовому недовольству политиков его предшественников. Но если Чавес постоянно наращивает объем социальной политики, увеличивает количество социальных программ, то Лукашенко наоборот движется в сторону неолиберального пути. Отменяются социальные льготы, образование уже является платным на 70%, становится платным здравоохранение, либерализованы цены – словом, между Чавесом и Лукашенко нет ничего общего. У них есть лишь общие враги. Но это далеко не то, что имело место в отношениях между СССР и Кубой, СССР и Никарагуа. Это не более чем попытка получить экономическую выгоду, которую предприняла белорусская власть.

– Расскажи, как ты стал кандидатом в президенты. Какими соображениями тактики и стратегии руководствовались ваша партия, чего вы хотели добиться, участвуя в выборах, и что из этого вышло?

– У белорусов нет выбора. Выиграть выборы невозможно, и оппозиционные силы используют выборы как собственную пиар-компанию в узкопартийных интересах – чтобы обратить внимание международной общественности на самих себя, и на то, что в Беларуси нет демократии. Но у нас была другая задача. Я не обладал серьезными материальными ресурсами, и шел на выборы для того, чтобы создать альтернативу «альтернативе» – то есть, чтобы обозначить левую альтернативу оппозиционным партиям, которые имеют либеральную экономическую программу, и режиму бюрократического капитализма, который сложился в нашей стране. Неолиберальный капитализм отнюдь не является альтернативой этому бюрократическому капитализму – но мы говорили, что существует социалистическая альтернатива, которая позволит улучшить положение жителей Беларуси. И это удалось нам настолько, насколько это позволила информационная блокада и наша скудная материальная база. Ведь мы, левые, не пользуемся финансовой поддержкой со стороны международных фондов, которые поддерживают оппозиционные партии.

– А есть ли рост левого движения Беларуси? Существует ли реальный шанс, что оно сможет составить конкуренцию и либеральным партиям и Лукашенко?

– Развитие партий и организаций в Беларуси ограничено репрессивной политикой власти. Кроме того, рост левого движения ограничивается широким распространением либеральных идей – прежде всего, через электронные СМИ, которые поддерживают западные фонды. Существует и либеральная пропаганда в официальных СМИ – расхожие штампы о роли рынка и предпринимательства,  о чем постоянно говорит сам Лукашенко. Власть тоже внушает, что с строительство успешной рыночной экономики является билетом в светлое будущее. Но объективно ситуация для левых в мире складывается положительно – поскольку либеральный проект рухнул, хотя нам так долго о нем рассказывали, и картинки просперити успешно внедрялись в сознание рабочего класса. Объективная действительность опровергает эту рыночную утопию – и мы надеемся, что для левых во всем мире пришел период наступления, побед и успехов.

Я действительно убежден – в случае смены власти в Беларуси в пользу либерального режима ситуация в социальной сфере и экономике будет только ухудшаться. И в не меньшей степени, чем она ухудшается сейчас. Поэтому либеральная альтернатива – это ложная альтернатива. Подлинный выход – только в развитии в Беларуси социалистической модели, основанной на реальной демократии и общественной экономике.

– Я писал о Зоне отчуждения и ее специфической экономике – в частности, нелегальной торговлей радиоактивным металлом. Работники украинской Зоны отчуждения говорили, что в Беларуси достаточно эффективно проведены работы по ликвидации последствий аварии – по крайней мере, в сравнении с Украиной. Хотелось узнать, так ли это на самом деле?

– В Беларуси действительно имеет место определенная управляемость процессов, эффективная работа органов исполнительной власти буржуазного государства.  Некоторые даже называют Беларусь Германией славянских стран. Однако, по-моему, это не очень большое достоинство – ведь система остается той же. Вполне возможно, что в Зоне у нас порядка больше, чем в Украине. Да и леса и торфяники, в отличие от России, у нас не горели. Но концептуальный подход к проблемам Чернобыльской зоны такой же, как и везде.

Накануне двадцатилетия аварии Зону посетила комиссия МАГАТЭ и других международных структур. Было заявлено, что ситуация хорошая, были выделены деньги международных финансовых структур. Часть территории рекультивирована и запущена в сельхозоборот – но есть проблема цезия, так как период полураспада не завершился, и никто, кроме отдельных ученых, этой проблемой не занимается. Отменены льготы чернобыльцам – были протесты, но власти не реагируют на сигналы со стороны общества. Кроме того, будет строиться новая белорусская АЭС. И на общественные слушания по этому вопросу независимых экологов не пустили.

– У нас в Украине очень популярны продуктовые товары из Беларуси. Обыватель считает их экологичными, «настоящими», с «советским» качеством. Насколько обоснован этот расхожий стереотип?

– На самом деле Беларусь не является оазисом иного метода хозяйствования, в сравнении с Россией и другими странами бывшего СССР. Если по-настоящему соблюдать экологические стандарты, наша экономика станет банкротом. Как в России и Украине здесь используется огромное количество вкусовых добавок, консервантов и красителей. То, что белорусские товары очень экологичны – это, главным образом, пиар-технология. Быть может, это частично оправданно – но, все-таки, это специально сформированный имидж, который эксплуатирует память о дешевизне и качестве советских продуктов, закрепившуюся в народном сознании.

Белорусские продукты, наверное, несколько более экологичны, но прежде всего из-за того, что мы чуть позже втянулись в рыночную гонку. Сегодня их реальная и надуманная экологичность используется как коммерческий бренд. Но в целом ситуация с качеством питания у нас развивается как и во всех странах с капиталистической экономикой – по пути увеличения прибыли за счет снижения  натуральной составляющей продуктов, активным использованием пищевой «химии» и суррогатов.