«Геноцид в Конго происходит прямо сейчас»

От редакции: Андрэ Влчек известен как режиссер-документалист, журналист, фотограф и автор книг в жанре non-fiction, который в течении многих лет исследует социально-экономические процессы в странах Третьего мира, описывая процессы капиталистической эксплуатации глобальной периферии. Помимо ряда документальных работ Андрэ Влчек является также автором романа "Точка невозврата", повествующем о работе военных корреспондентов. В данное время он работает над романом, суммирующем преступления колониальных держав в странах Третьего мира после 1945-го. В качестве корреспондента и участника программ ООН и ЮНЕСКО он побывал в различных зонах социального бедствия и военных конфликтов 1980-2000 годов – от Боснии и Ирака, до Перу, Шри-Ланка, Конго и Восточного Тимора. Фотографии Андрэ Влчека экспонировались в Британском Музее, а его фильмы демонстрируют последствия неолиберальной политики в самых бедных и отдаленных странах планеты. Сейчас режиссер готовится к съемкам новой документальной ленты – совместно с Ноамом Хомским.

В интервью LIVA.com.ua Андрэ Влчек рассказывает о катастрофической ситуации в Конго, о причинах массовой преступности в городах Африки, о трагических последствиях военного переворота в Индонезии, который «сломал хребет» этой стране, о ситуации в Океании, которую мы знаем только по красочным фильмам National Geographic – и о том, что антисоциальная политика бедных отсталых стран повсеместно диктуется правительствами и корпорациями «демократического» мира.       

–  Андрэ, вы находитесь в Кении, где власти недавно уволили сразу 25 тысяч бастующих медсестер –  впечатляющая цифра, особенно для Африки, где крайне не хватает медперсонала на фоне распространения эпидемий. Какими будут последствия этого инцидента, и к чему привели Кению неолиберальные реформы?

–  Да, здесь это серьезная проблема. Случившееся, конечно, ставит под угрозу проведение в ближайшем будущем неотложных операций в государственных больницах. Но следует также помнить, что у этих людей, по крайней мере, была работа, у них есть соответствующий опыт –  и, следовательно, у них достаточно высоки шансы вновь найти аналогичную работу. В Кении периодически происходят забастовки врачей, медсестер, учителей и прочих госслужащих. Но наиболее серьезная проблема заключается здесь в условиях труда рабочих и служащих частного и особенно неформального сектора. А это – основная масса всей рабочей силы в Кении.

У этих людей вообще нет никакой социальной защиты и гарантий – с ними обращаются, как при феодализме: их могут запросто избить или даже убить, если они будут протестовать. Их семьи могут изгнать, их дома могут сжечь. А что касается госслужащих, то некоторые их категории в Кении получают подчас даже больше, чем их коллеги в относительно более богатой Юго-Восточной Азии (учителя, например). Так что, проблема в целом весьма сложная, и, если честно, меня больше беспокоит судьба рабочих «неформального сектора» –  большинства кенийцев.

–  Над чем вы работаете сейчас в экваториальной Африке?

–  Я заканчиваю здесь съемки документального фильма о Руанде и о грабеже богатств Демократической республики Конго, который производится в интересах европейских стран и США. Как вы, вероятно, знаете, с 1994 года в Конго погибли от 6 до 10 миллионов человек. В мире в основном известно о геноциде 1994-го года (народа тутси в Руанде), но у нас практически не знают о геноциде в Конго, организованном правительствами Руанды и Уганды, которые опирались при этом на поддержку западных стран. В мировой прессе мало информации о грабеже прилегающей к озеру Киву провинции, которую проводят «Руандийские Патриотические Силы».

Происходящее здесь настоящий позор – и демонстрирует полное невежество, царящее в Европе и Северной Америке относительно данной проблемы. На Западе с легкостью критикуют русских и китайцев, упрекая их в непонимании сути происходящих в этом регионе проблем. Но вы просто взгляните на Центральную Африку – величайший геноцид со времен Второй Мировой происходит прямо сейчас, и он ведется ради интересов европейского и американского бизнеса. Но люди на Западе «не знают» или делают вид, что не знают, или даже «специально уверяют себя, что они, якобы, не знают» о происходящем.

Позор! Правительства Руанды и Уганды причастны к организации геноцида (об этом детально говорится в соответствующем докладе ООН, обнародованном в октябре 2010 года). И я, совместно со своими коллегами, в течение года планирую сделать два фильма (каждый по два часа), посвященные этим событиям. Первый фильм должен быть закончен к середине 2012-го. Он будет посвящен разоблачению преступлений против человечества, совершенных правительствами Руанды и Уганды (преимущественно Руанды). В фильме также будет продемонстрирована причастность стран Запада к организации всего этого кошмара.

Также, я готовлю к выпуску свою книгу, которая должна выйти в издательстве Pluto. Ну, и кроме того, я работаю здесь на ООН. Недавно я закончил работу над 70-минутным документальным фильмом «Полет над Дадаабом» – о крупнейшем на планете лагере беженцев Дадааб. Здесь преимущественно содержатся беженцы из Сомали. Этот фильм продюсирует ЮНЕСКО, и он будет демонстрироваться в России и в Украине (разумеется, на некоммерческой основе).

– Столица Кении город Найроби имеет репутацию «Найроббери» – города с высоким уровнем криминала. С чем связан высокий уровень преступности в таких капиталистических мегаполисах Африки, как Найроби, Йоханнесбург, Претория-Тсване? В ЮАР мы видели бедные гетто, и, похоже, что никто не собирается устранять подлинные, социальные причины разгула преступности, объясняя ее расистскими аргументами о «дикости» африканцев. Социальный кризис в Африке продолжает усугубляться? 

– Вы совершенно правы – уровень преступности здесь действительно невероятно высок (в том числе, уровень изнасилований и убийств). Найроби занимает первое место по преступности (в процентном соотношении к численности населения) в странах Африки к югу от Сахары. Причин тому – масса, но, конечно, так называемая «дикость» тут ни причем. Чтобы понять причины столь высокого уровня преступности в ЮАР и Кении, необходимо взглянуть на историю этих стран. Долгое время и при полной поддержке демократических стран в ЮАР господствовал фашистский режим апартеида. Даже Африканский Национальный Конгресс считался в Европе и США «террористической организацией». Постоянное унижение, насилие по отношению к коренному африканскому населению неизбежно вело к его маргинализации. Вряд ли где-нибудь еще можно найти столь резкий контраст между богатыми районами Йоханнесбурга, Претории, Дурбана (и особенно Кейптауна) – и трущобами, населенными коренным населением. Кейптаун – один из наиболее роскошных и элегантных городов мира, и в то же время его пригороды – это ужасные трущобы.

ЮАР кажется многим страной первого мира – благодаря современным аэропортам, шоссе, отелям, торговым центрам. Но при этом ИРЧП (Индекс Развития Человеческого Потенциала) здесь гораздо ниже, чем в Египте – который внешне производит впечатление гораздо более бедной страны. Все это благодаря огромнейшему неравенству в распределении доходов в ЮАР. После падения режима апартеида Запад сразу же постарался «заковать в кандалы» и взять под контроль экономику ЮАР и ее Центральный Банк с помощью прямого давления МВФ, США и ряда европейских правительств. Нужно учитывать, что АНК тогда не имел никакого опыта управления страной – большинство его членов (в том числе руководство) долгие годы провели в тюрьме. Как только их освободили из тюрьмы, им сразу же приставили нож к горлу: «подпишите соглашения, иначе страну заморят голодом, здесь будет литься кровь, а экономика будет разрушена – не будет никаких иностранных инвестиций, весь капитал убежит из страны, и вскоре вы сами на коленях будете молить о пощаде».

Это обычный метод мафии и империализм использует его постоянно и во всех уголках мира: «Повинуйтесь – или вам перебьют ноги». Наоми Кляйн замечательно описала эту тактику в «Доктрине шока». И учитывайте, что «подчинение» ЮАР происходило в период после развала Советского Союза и во время бойни, устроенной Ельциным в московском Белом Доме. Дело не в том, что «Южная Африка стала дичать» или российский алкоголик, страдающий нарциссизмом, продал бывших союзников СССР – это был запланированный рывок европейских и американских корпораций к глобальной власти.

Страны Запада не могли допустить успешного управления левой организации (АНК) крупнейшей экономикой Африки. Их цель очевидна: сковать возможности страны – настолько, что любая попытка осуществления серьезных социальных реформ станет невозможна. Таким образом, и вся остальная Африка не будет иметь под боком примера для подражания. И Западу это удалось.

Всеми этими процессами в странах Запада управляют очень талантливые «аппаратчики» (apparatchiks). Долгие годы в ЮАР все длилось без особых изменений, но недавно, когда президентом стал Джейкоб Зума, страна стала быстро развиваться. Южная Африка сейчас активно рвется вперед, здесь полным ходом идет борьба за права простых людей – всех без исключения. Страна недавно стала членом БРИКС. Претория пытается вырваться из хватки капитализма – и, вполне ожидаемо, что Запад предпринимает все новые и новые атаки против ЮАР, против правительства которой началась целая кампания в западных СМИ. Используется и иные методы давления, что вполне логично и предсказуемо.

Кения же страна иного рода. Ее часто описывают, как «самую капиталистическую» и «жадную до денег» страну Африки к югу от Сахары. На протяжении многих лет Запад использовал ее для показательной «конкуренции» с соседней просоциалистической Танзанией. Кения (особенно побережье, где преобладает мусульманское население) была буквально наводнена западными спецслужбами. В 2011-м Кения вторглась в Сомали. По сути же, Кения – «лоскутное государство», жестко разделенное по племенному принципу, что особенно ярко проявилось недавно во время так называемой «поствыборной вспышки насилия» 2007-2008 годов, во время которой погибло от 2000 до 3000 человек.

Великая кенийская культура (как суахили, так и мусульманская) фактически маргинализирована. Население здесь сейчас весьма озлобленно и ситуация взрывоопасна. Разрыв между богатыми и бедными здесь тоже ужасающий, коррупция глубоко въелась во все органы государства – но, в отличие от Южной Африки, здесь нет какой-либо идеологии, нет организованных левых. Кения могла бы быть «крупнейшей экономикой» Восточной Африки – но подавляющее большинство населения живет в ужасающей нищете, что и является основной причиной высокого уровня преступности.

– Ваша статья о социальном коллапсе в Джакарте вызвала большой интерес у наших читателей. Но многие утверждают, что описанные там проблемы вообще достаточно типичны для многих государств Юго-Восточной Азии. Какие другие болевые точки этого региона вы могли бы назвать?

– Да, такие города, как Манила, Пномпень и даже Бангкок страдают от схожих проблем. Можно сказать, что это общие проблемы для всех столиц региона, где правит клиентела американских и европейских корпораций – но в Джакарте сложилась действительно экстремальная ситуация. Ряд внешних исследований, проводившихся в Джакарте, определяет ее как самый неблагоприятный для жизни (среди городов юго-восточной Азии).

Джакарта фрагментирована на районы. По сути, ее нельзя назвать единым городом – скорее это некая урбанистическая конгломерация, разрастающаяся без всякого логического планирования, без какого-либо учета человеческих потребностей и без налаженной работы общественных служб. Джакарта представляет собой замечательный пример для изучения – на ее примере можно понять, к чему стремится неконтролируемый капитализм. Западная пропаганда часто утверждала, что советский эксперимент доказывает, что социализм не работает. Этот же аргумент можно обратить и против Запада – капитализм в его радикальных проявлениях тоже не работает. Он вообще не подходит для жизни человека. И Джакарта тому подтверждение.

Стоит лишь сравнить с ней китайские города – Китае есть центральное планирование, которое четко определяет развитие городов, что включает обеспечение одной из наилучших в регионе системой общественного транспорта, огромные общественные парки, бесплатные спортплощадки, культурные центры, широкие тротуары. Невооруженным глазом видно, что эта система гораздо лучше (если, конечно, анализировать объективно). К сожалению, наши масс-медиа не желают этого видеть – или им этого не позволяют.

– Вы рассказывали, что корни бедственного положения современной Индонезии лежат в военном перевороте Сухарто – за которым последовали массовые убийства левых и демократических активистов. Последствия этой трагедии действительно ощущаются и сегодня, много десятилетий спустя?

–  Как я писал в книге «Архипелаг страха», посвященной Индонезии (выйдет в лондонском издательстве Pluto в августе 2012) масштабы происходившей тогда бойни невозможно даже представить. Реки были буквально завалены трупами. Почти все члены Компартии Индонезии (в начале 1960-х эта Компартия – кстати, придерживавшаяся принципов демократии, – была третьей по численности компартией в мире – после китайской и советской) были перебиты или арестованы. Немногие выжившие были вынуждены скрываться.

Тогда же были перебиты этнические китайцы (возможно, вы знаете, что в странах Юго-Восточной Азии китайцы часто представляют собой движущую интеллектуальную элиту, своеобразный «моторчик» прогресса). Были массово перебиты члены профсоюзов, атеисты, художники, ученые и даже простые сельские учителя. Около 40% всех учителей острова Ява были убиты – военные врывались в классы и взяли затем под контроль все здания школ. Американское посольство предоставило тогда военным длинный список всех, кто подлежал уничтожению (он уже рассекречен за давностью лет и даже имеется на сайтах госдепартамента США), но военные пошли гораздо дальше указаний из США – они разошлись на «всю катушку». Геноцид осуществляли военные и исламистские кадры из организации «Нахдлатул Улама», которая тогда была крупнейшей исламской организацией в мире – как сказал мне бывший президент Индонезии Абдурахман Вахид, религиозный деятель, долгие годы возглавлявший «Нахдлатул Улама». Руководство этой организации владело огромным количеством земли на разных островах и ненавидело Компартию Индонезии из-за попытки провести земельную реформу.

Впоследствии всех интеллектуалов страны (не только левых) заклеймили как «атеистов» – и, таким образом, они стали «законной мишенью» для расправ. Но несмотря на все эти ужасы и воинствующий идонезийский исламизм, Европа и США считали Индонезию «толерантным» государством. Многих индонезийцев впоследствии всячески поощряли вступать в ряды моджахедов и отправляться в Афганистан для борьбы с советскими войсками.

Страны Запада помогали организовать переворот в Индонезии, так как желали избавиться от прогрессивного президента Сукарно. Хотя он и был националистом, но националистом светским – и симпатизировал левым. Как и Альенде, Сукарно национализировал добывающую промышленность. Сукарно искренне хотел служить интересам своей страны, а не подчиняться интересам иностранных государств и компаний. Он не побоялся публично выкрикнуть в лицо американскому послу: «К черту вашу помощь»! Сукарно был одним из отцов-основателей Движения Неприсоединения (организованном на конференции азиатско-африканских стран в индонезийском Бандунге в 1955-м году). И для стран Запада было очевидно, что если Сукарно останется у власти, то Компартия Индонезии сможет демократическим путем победить на следующих выборах.

Но вернемся к вашему вопросу: переворот 1965-66 и последующая бойня фактически сломали хребет индонезийскому государству. Индонезия надолго перестала быть «мыслящей нацией». После переворота весь архипелаг был закрыт для общения с внешним миром. Выезжать из страны могли только некоторые представители элиты. В стране проводилась массовая кампания по «промывке мозгов» и проводилась она настолько полномасштабно и тщательно, что людям из Восточной Европы, например, сложно даже представить подобное. Китайский язык, используемый в Юго-Восточной Азии для межнационального общения, был полностью запрещен. Запрещены были даже какие-то мелочи, ассоциирующиеся с Китаем: китайские символы – китайские персонажи в пьесах, драконы, китайские торты и китайские цветные бумажные фонарики. Поскольку многие индонезийцы носили китайские имена, их вынудили в приказном порядке сменить имя.

В Индонезии не показывались европейские фильмы – только Голливуд, и то тщательно цензурированный, – а также местное кино, совершенно не интересное даже для индонезийцев. Музыка – только местная, или же американская попса. Традиционный индонезийский театр был фактически уничтожен. Индонезийские писатели были либо убиты, либо брошены в тюрьмы.

– Ноам Хомский писал о ваших интервью с Прамудья Ананта Тур – выдающимся индонезийским писателем и политзаключенным в годы голландского колониального режима и диктатуры Сухарто. Не могли бы вы рассказать об этом человеке для наших читателей? 

– Начнем с того, что Прамудья Ананта Тур согласился быть главным героем моей документальной ленты о событиях 1965-го года: «Терлена – слом нации», которую я снял восемь лет назад. Затем он решил написать свою последнюю книгу (совместно со мной и Росси Индирой – ее отец был узником совести в индонезийском концлагере Буру). Книга называлась «Изгнанник» и вышла на бахаса (официальный язык Индонезии) и одновременно английском, а затем была переведена на ряд языков мира: от испанского до корейского. Прам (как неофициально называли П.А. Тура) рассказывает в этой книге о ситуации, сложившейся в Индонезии – это его последний крик, крик отчаяния.

Прам был необыкновенной личностью, очень мужественным человеком и, вероятно, величайшим писателем стран Юго-Восточной Азии. Его роман «Квартет Буру» (Буру – потому что он был написан в концлагере на острове Буру) – это размышления об Индонезии, яркое описание ее истории от феодальных времен и борьбы за независимость до окончательного коллапса страны при Сухарто и введения «Нового Порядка».

Его небольшой роман «Девушка с побережья» (Gadis pantai) – это весьма необычная поэтическая проза, описывающая яванские феодальные традиции и их воздействие на судьбы женщин острова. В качестве основы романа Прам взял судьбу собственной бабушки. И этот небольшой роман лишь восстановленная им часть – роман был изначально весьма объемным, но в 1965-м военные сожгли все рукописи писателя.

Прам считал себя марксистом и атеистом. Его любимой книгой был роман Горького «Мать», который он сам перевел на язык бахаса (сам удивляюсь, как он это сделал – ведь русского языка он не знал). Прама много раз номинировали на Нобелевскую премию по литературе – но, как он сам любил шутить, он бы ее никогда не получил, так как был Солженицыным, но только «по другую сторону».

Когда мой фильм «Терлена» вышел в Нью-Йорке, Дэн Саймон, издатель из Seven Stories Press, подошел ко мне и сказал: «Когда Прамудья Ананта Тур умрет, то разрушится последний культурный мостик между Индонезией и всем остальным миром». И он был прав: словно некий «каменный плот» (имеется в виду роман Жозе Сарамаго «Каменный плот») – индонезийский архипелаг уплывает от нас. Он уплывает в культурное забвение, в интеллектуальную изоляцию.

– Недавно у вас вышла книга о Микронезии, Полинезии и Меланезии. У нас крайне мало знают об этом регионе. Обычно он  представляется нам как край райских идиллических островов посреди океана, откуда почти нет новостей - особенно, плохих. Расскажите, что представляет собой этот «островной капитализм»?  

– Во всей Океании царит полная разруха. В свое время она была разделена на зоны влияния. Я назвал это возведением «Новой Тихоокеанской стены». Основными игроками в регионе являются США, Австралия, Новая Зеландия, а также Франция с Великобританией. Лично для меня Океания – самая великолепная часть земного шара. И в тоже время, Океания – один из самых проблемных регионов планеты.

Океанию США использовали (атолл Бикини, Маршалловы острова) в качестве полигона для испытания ядерного оружия, что, конечно, очень негативно воздействует на все местное население. Великобритания и Франция тоже проводят эксперименты с ядерным оружием. Таким странам, как Палау, Маршалловы острова и Федерация Микронезии в свое время фактически «выкрутили руки» и заставили подписать договор с США о возможности использования их островов (в любой момент и любой территории) в качестве военной базы США. Кваджалейн – крупнейший в мире атолл используется в качестве полигона для улавливания ракет. Баллистические ракеты дальнего радиуса действия запускают в Калифорнии, и они падают внутри атолла Кваджалейн. По всему периметру кольца атолл напичкан радарами, оборудованием для отслеживания полета ракет. Здесь полно военных и частных контрактников из США. Это действительно жутковатое место.

В целом этот регион полностью зависим от Запада и иностранной помощи – так как все местные правительства коррумпированы (причем коррумпированы извне). Самобытная культура местного населения фактически полностью уничтожена. Думаю, нет нужды даже говорить, что оказываемая этим островам иностранная помощь вообще не доходит до простых жителей (в частности, на Маршалловых островах). Столь грубая и ничем неприкрытая  политика неоколониализма производит отталкивающее впечатление. О том, что сейчас творится на этих островах, действительно практически не пишут. Некоторые из островов Океании постепенно становятся необитаемыми – из-за глобального потепления. Некоторые из них вскоре вообще исчезнут – в течение 20-30 лет – в том числе Тувалу, Маршалловы острова, Кирибати.

Науру была сначала доведена до финансового краха, а затем остров сразу же подмяла под себя Австралия. Там был даже открыт лагерь для нелегальных беженцев. (Австралия ссылает нелегальных беженцев на Науру, выплачивая определенную сумму на их содержание – прим. перев.).

Список несчастий Океании можно продолжать до бесконечности. Я жил там несколько лет (наша база располагалась на Самоа). Я люблю Океанию всем сердцем – объездил ее практически всю: от совершенно загаженных сейчас (а еще недавно нетронутых цивилизацией) Соломоновых островов до острова Пасхи и трущоб Папуа Новой Гвинеи.

Если российские и украинские читатели захотят узнать, как и какими методами действует неоколониализм, то я могу порекомендовать перевести мою книгу «Океания». Недавно ее перевели издали на турецком.

Если обобщить: основная причина всех бед Океании проста: Океания фрагментирована на множество крошечных государств и эксплуатируется извне. Никакого секрета тут нет – все на поверхности и понять ее проблемы не трудно.

Спрашивали: Дмитрий Колесник, Андрей Манчук

Продолжение следует

Блог Андрэ Влчека

Читайте по теме:

Андрэ Влчек. Поезд в Джакарте. Идеальный фашистский город

Евгений Жутовский. ЮАР: «Чудовище рынка вырвалось на свободу»  

Бафур Анкома. Проблемы Намибии

Александр Панов. Место для дискуссий

Славой Жижек. Погружаясь в сердце тьмы