«Эта борьба не только чилийцев, но всей молодежи мира» (+фото)

Предисловие Олега Ясинского: Уже больше шести месяцев по всей Чили проходят уличные протесты, ассамблеи и акции школьников и студентов. И с каждым разом они все больше связывают организации учащихся с другими социальными группами страны. Изначальное требование создания новой системы образования сегодня превращается в борьбу против неолиберальной системы в целом.

23-летняя Камила Вальехо, студентка Географического факультета Чилийского университета, превратилась в самую заметную фигуру самого важного со времен возвращения демократии социального движения страны. Камила, президент Федерации Студентов Чилийского университета, активистка организации Коммунистической молодежи, говорит в интервью с «Лiвой» о целях и надеждах движения, о достигнутых успехах и трудностях, с которыми встречается движение сегодня. Это первое интервью Камилы Вальехо читателям из бывшего СССР.

– Камила, что значит  сегодня  быть  левым?

– Быть левым – это, прежде всего, понимать необходимость осуществления глубоких изменений нашего общества, его политико-экономической и культурной системы, являющейся целостной структурой. При этом, требуется осознание того, что эти изменения могут стать возможными только в результате коллективного усилия, совместной организованной работы и единства.

Во-вторых, это изменение общества должно быть направлено на обретение нашими народами настоящей независимости. В  Чили, в  частности, эта борьба за независимость состоит не только в возвращении стране ее природных ресурсов, но и в требованиях более справедливого перераспределения политической власти, в строительстве коллективной демократии, с гораздо более высоким уровнем гражданского участия. А это, в свою очередь, предполагает создание на государственном уровне механизмов и пространства, в котором представители различных групп нашего гражданского общества смогут принимать реальное участие в принятии государственных решений и общественном строительстве. Это – основное условие для достижения большей социальной справедливости, которая необходима при распределении и производстве не только материальных средств, но для и развития образования и культуры. Все это должно быть демократизировано. Я думаю, что это одна из главных задач сегодняшних левых. 

– Почему это движение возникло именно сейчас, через двадцать три года после окончания диктатуры? Почему должно было пройти столько времени? Так долго многим казалось, что в Чили ничего не происходит…

– В Чили всегда что-то происходит. Просто здесь научились скрывать это от мира, которому обычно говорилось, что мы – «ягуары» Латинской Америки, что мы образцовая страна с образцовой системой образования, что у нас достойная подражания стабильность политической власти, что у нас постоянный экономический рост, что мы побеждаем бедность… Но никто не замечал, как в стране накапливалось социальное недовольство – результат стольких эпизодов народной борьбы, закончившихся поражением.

В стране было много выступлений и движений, пусть не таких массовых, как нынешние – но важных, предлагавших обществу серьезные изменения. Однако, в рамках наших нынешних политических институтов эти требования замалчивались, игнорировались. Они никогда не реализовывались властями, никогда не становились проектами законов. Поэтому в стране накопилось недовольство, связанное с существующей моделью развития, с тем, что в нашей стране сохранялось и углублялось социальное неравенство. Чили успешно преодолевала нищету и крайнюю бедность – но неравенство между ее гражданами при этом постоянно росло. И люди начали понимать, что это растущее неравенство – не часть законов природы, а логичный и неизбежный результат действующей в стране социально-экономической системы, навязанный нам силой во время диктатуры. Поэтому мы считаем, что сегодняшний социальный взрыв – не случайность или неожиданность, а результат длительного накопления нерешенных проблем и опыта социальной борьбы прошлого.  



– Ваше движение вызывает столько симпатий, его поддерживает столько людей – и не только в Чили. Ожидали ли вы чего-то подобного в начале выступлений? 

– Я думаю, что мы затронули основы системы – и это позволило коснуться остальных важных тем. Потому что это не корпоративная борьба за интересы какой-то ограниченной группы, и не выступления, направленные на решение чисто студенческих проблем. Темы, которые мы затронули, являются нерешенными общественными проблемами. Это требование всего общества. Наши действия осуществляются в интересах всех – и не только нынешнего поколения, но и будущих поколений. Именно это вызывает симпатии – и еще другое, более важное, чем симпатии:  у многих было  разбужено  сознание и совесть, вернулась  надежда  у  тех, кто  раньше  боролся  за свои идеалы – а потом от страха или от усталости перестал…

Мне кажется, что главное достижение движения именно в этом – в тесной связи его главных требований с проблемами большинства представителей нашего общества, в его направленности на саму суть проблемы. В том, что оно будит сознание. И, прежде всего – в его последовательности; я думаю, что мы не отступили вовсе не от упрямства или негибкости, как любит говорить правительство – а из чувства ответственности перед тем, что является для нас вопросами этики и морали… Потому  что мы совершенно убеждены в справедливости нашей борьбы. Думаю, что именно это обеспечило нашему движению такую поддержку.

– Каковы главные страхи и надежды этого движения – после стольких месяцев противостояния?

– Надежда велика – потому что все увидели, что Чили уже не та, что была раньше, и это движение может послужить толчком к изменению сознания нашего общества. Конечно, этого пока не наступило. Но нечто подобное уже начинает зарождаться, и в результате могут начаться процессы развития нового общества – на этот раз намного более тесно связанные с реальной социальной базой. И это позволит воссоздать общественную ткань, разрушенную во времена диктатуры.

Наше главное опасение и наибольший риск движения, по нашему мнению, состоит в том, что этот процесс останется в одной-единственной плоскости – в рамках одних только наших студенческих требований. В этом случае мы окажемся изолированными от остальных социальных сил, и все закончится провалом. И тогда всеобщее разочарование будет слишком велико – пропорционально надеждам, которые разбудило это движение. Его поражение привело бы к продолжительному социальному откату. Нам еще необходимо научиться  искусству тактического отступления для накопления сил и пересмотра стратегии – в то время, как правительство бездействует. Думаю, в этом – наша главная проблема и риск. О подобных ситуациях говорил не только Ленин, но и другие ведущие интеллектуалы.  Социальная борьба – это не линейный процесс. Нельзя только давить и давить – время от времени надо прощупывать пульс этого процесса, чтобы в определенный момент отступить, реорганизовать силы – и после этого перейти в новое наступление. Я думаю,  этого нам пока не хватает, этому мы еще не научились.

– Какое место в повседневной жизни чилийской молодежи занимают интернет-технологии? Какую роль играют социальные сети? Они действительно так важны для вашего движения?

– Это важный элемент быстрого распространения информации, эффективный для приглашения на акции – и в этом отношении он оказался очень полезен. Но было бы неверно говорить о том, что социальные сети оказались определяющим фактором широты и массовости нашего движения. Это движение – результат организационной и очень личностной работы. Оно не возникло благодаря социальным сетям. Его построение и развитие началось много лет назад, и сегодняшний результат – это продукт деятельности и созревания различных политических сил, их способности взаимодействовать между собой. Роль социальных сетей заключается не в создании, а в ускорении этого движения. А его создание – результат долгой персональной работы наших товарищей, что никак не отображено ни в Фейсбуке, ни в Интернете, ни в Твиттере.

– Каково участие в студенческих выступлениях народа мапуче (mapuche – «люди земли» – индейский народ в Чили а Аргентине, который длительное время подвергается колониальной эксплуатации и расистским преследованиям – прим. ред.)

– Народ мапуче является, хотя и не основным, но активным участником этого процесса. И не только из-за того, что его историческое требование возвращения отобранных земель намного старше наших требований – но и потому, что проблематика системы образования оказывается намного более сложной, чем нам когда-то казалось. Мы стараемся вместе размышлять над тем, какое нужно давать образование, как следует формировать личность… Именно через процесс образования необходимо научиться уважать различные культуры и народы, чтобы, в частности, научиться понимать и уважать народ, который отличается от чилийского народа. Потому что это народ – мапуче, потому что он – другой. И поэтому проект системы образования, который, по нашему мнению, следует создать в будущем, должен включать в себя реалии мира мапуче: его историю, его развитие, его видение общества и будущего, его отношение с окружающей средой. Мы должны не только суметь интегрировать все это в новую систему образования, но и, кроме того, многому научиться у самих мапуче. В этом смысле очень важным оказалось вступление Федерации Студентов Мапуче в Конфедерацию Чилийских Студентов – что позволило нам пересмотреть эту часть нашего проекта образования.

– Какова роль прессы и журналистов, как они освещают деятельность вашего движения?

– Пресса является фактической властью. Чилийская пресса находится под контролем крупных экономических групп – и, разумеется, почти все время работает в интересах правительства. Все мы хорошо знаем, чья власть стоит за крупными средствами информации. В начале событий пресса очень позитивно предрасположила по отношению к нам общественное мнение – просто потому, что тогда ей не оставалось ничего другого. Выступления были слишком массовыми, очень изобретательно организованными, разнообразными, веселыми – и в этом случае роль СМИ должна была оказаться более объективной.

Тем не менее, по мере развития конфликта – когда стало понятно, что с этим правительством ничего решить не удается – средства информации заметно изменили свою позицию: с целью оттолкнуть общественное мнение от студенческого и других социальных движений. Их нынешний взгляд сосредоточен на  криминализации социальных протестов, предполагаемых беспорядках, насилии, на необходимости жестких мер по наведению порядка. В этом случае средства массовой информации откровенно работают в интересах системы и служат для воспроизведения одного-единственного мнения – доминирующего  мнения власти, которое отражает взгляд нынешнего правительства и его самого реакционного крыла.

Другое дело – альтернативные средства информации, а также локальные каналы и радио. Они играют все более замеитную роль, по мере роста потребности населения в более объективной информации о происходящем. Они намного более объективны и в большинстве случаев симпатизируют студенческому движению.

– В какой момент вы почувствовали, что у этого движения окажется такая большая поддержка?

– На самом деле для всех нас это оказалось неожиданностью. На первой демонстрации мы ожидали не более трех тысяч человек – а пришло около десяти тысяч. Это был первый сюрприз. Потом были вторая, третья и последующие демонстрации. Поддержка росла, и мы не переставали удивляться этому. На каждую новую демонстрацию приходило все больше  людей.

В какой-то момент мы подумали: «кажется, произошел качественный скачок». Мы всегда понимали, что наши требования должны исходить из чего-то очень простого, понятного и конкретного: задолженности семей студентов, проблем финансирования их учебы, и т.п. Постепенно мы  перешли  от этого к предложениям политического характера, заявляя о необходимости создания новой системы образования – что, в свою очередь, напрямую связано с политическими и социальными вопросами, отрицая саму модель развития, существующую в Чили. И мы начали замечать что наши требования на самом деле касаются далеко не одной только сферы образования. Что это системная проблема – практически все сферы и отрасли являются жертвой этой модели развития, которая воспроизводит неравенство и несправедливость и не гарантирует соблюдения основных прав граждан.

В определенный момент мы поняли, что движение действительно совершило качественный скачок. И здесь уже под вопрос ставилось не только качество нашего образования, но и качество нашей демократии – демократии хромой, слабой, требующей пересмотра множества табу и ограничений. И одновременно с признанием этого в движении начинает участвовать множество других организаций и инициатив – в чем и состоит основная сила нашего сегодняшнего движения. В нем участвуют трудящиеся, жители бедных окраин, организации экологов, сексуальных меньшинств и т.д. Все эти социальные  группы, совпадающие в своих требованиях, вместе являются  большинством.

– Однажды, говоря об официальных левых партиях Мексики, субкоманданте Маркос назвал их «левой рукой правых». Это определение подошло бы сегодняшнему «Объединению Партий за Демократию»? (левоцентристский блок социалистов и христианских демократов, правивший в Чили после диктатуры и до последних выборов, на которых победили правые, и сохранивший нетронутой неолиберальную модель, навязанную Чили при диктатуре – прим перев.)

– Да, конечно. В конце концов «Объединение» – это не более, чем другая разновидность правых. На самом деле у нас в Чили никогда не было социал-демократии. В процессе перехода к демократии мы так к ней никогда и не перешли. Это как бесконечный процесс перехода от чего-то к чему-то, который так ничем и не заканчивается. Но главное – это было администрирование модели, навязанной диктатурой. И находясь столько лет у власти, наши  правители никогда не попытались всерьез изменить это – несмотря на то что для этого у них были все возможности и необходимый кворум для структурных изменений. Потому что они удобно устроились внутри этой неолиберальной экономической модели и имели немало привилегий – в том  числе, в сфере образования.

У «Объединения» существует конфликт интересов с нашим движением. У него есть собственные школы, университеты. И поэтому вся эта критика и недоверие со стороны молодежи и общества в целом в адрес «Объединения» совершенно оправданы. Оно должно или взять на себя ответственность за все, что было им сделано и не сделано – и превратить эту ответственность в политический капитал. Или же продолжать заниматься политическим оппортунизмом. «Объединению» необходимы сегодня скромность и очень серьезная самокритика.

– Камила, где ты была и чем занималась во время «революции пингвинов», и что ты сегодня об этом думаешь?

– Во время «революции пингвинов» я была на первом курсе университета, и меня, как и всех, впечатлила масштабность этих событий. Хотя они продолжались совсем короткое время.

По моему личному мнению – был упущен шанс объединиться с другими силами. Я думаю, что школьники хотели играть ведущую роль. Мне кажется, что для сохранения этог они решили не допустить в свое движение другие силы. Они хотели, чтобы студенты их поддержали, но не становились частью их движения. Поэтому они выступали как изолированная сила.

Возможно, эта логика на тот момент была вполне оправдана и необходима. Им хотелось избежать смешения целей, сконцентрировать усилия на главном требовании и не дать никому возможности использовать  их движение. Реальная возможность углубления и расширения этого движения появилась тогда, когда начались переговоры его представителей с Комиссией Советников Президента. Однако движение не было подготовлено, соотношение сил в Комиссии было явно не в его пользу – и все закончилось быстрым предательством школьников со стороны профессиональных политиков, что привело к огромному разочарованию и скоропостижному концу движения.

С другой стороны, это послужило нам ценнейшим опытом для пересмотра ряда моментов – и теперь  необходимо учитывать их, чтобы избежать подобной ловушки. Отчасти поэтому наше движение продолжается уже столько времени и никому до сих пор не удалось им манипулировать.

– Когда выступления чилийских студентов только начинались, пресса, которая еще даже не научилась правильно писать твою фамилию, немедленно окрестила тебя «лидером» этого движения. Но в наши дни, после разрушения «реальных социализмов», которые видимо или не были столь реальны или не были столь «социализмами», люди, и особенно молодежь, не хотят больше ни вождей, ни лидеров, ни просветленных авангардов… Сегодня нам необходимо срочно пересмотреть тему власти не только снаружи, но и внутри наших движений… Что ты насчет этого думаешь? Ты чувствуешь себя лидером, руководителем, координатором, представителем?

– Я думаю, что наше нынешнее место – случайность истории. Я не считаю, что кто-то из нас прирожденный лидер. Просто жизненные обстоятельства поставили меня на это место, на котором вполне мог быть кто-то другой. Так сложилось, что руководителями в этот момент оказались мы. Это движение – результат большой коллективной работы. И ее выполняют не столько те из нас, кто более заметен для общества, сколько все те, кто строит его каждый день.

Дело не сводится к участию в демонстрациях. Дело в работе по созданию этого движения – начиная с координации с другими организациями. И в этом смысле я разделяю такую идею: право принятия решений и реальная власть должны быть сконцентрированы не у руководства, а у большинства рядовых участников нашего движения. И это – еще одна из стоящих перед нами задач, потому что сегодня у нас нет механизма отзыва избранных руководителей в случае невыполнения ими своих обязательств. Сохраняется старая порочная схема – потому что эта проблема пока недостаточно осознается. Но уже есть первые сдвиги к лучшему, уже появляется все больше этого желания брать на себя ответственность, по принципу «мы готовы отвечать за то, чего требуем». И еще есть понимание того, что предстоит долгая борьба.

Мы не выдаем лицензию на перемены тем, кого каждые четыре года избирают предположительно для осуществления этих требуемых перемен в обществе. Мы сами берем на себя ответственность за то, чтобы это стало реальностью. Но я думаю, что в Чили, и не только в ней, до сих пор еще много тех, кто испытывает потребность в лидерах и вождях – этих героях, возглавляющих важные исторические процессы. И многим трудно найти в себе надежду без образа авторитетного вождя, воплощающего в себе эту надежду. Я думаю, что это следует пересмотреть, и суметь настоять на том, что власть и руководство должны осуществляться коллективно. Это кажется мне очень важным – и в целом наш процесс в Чили  так и развивается, хотя средства информации всегда стремятся к персонификации.

– За последние месяцы ты стала очень известной и вызываешь симпатии людей не только в Чили, но и далеко за ее пределами. Некоторые утверждают, что власть и слава всегда меняют человека. Что ты можешь об этом сказать? Ты сильно изменилась?

– Не знаю, остается ли у меня время на то, чтобы болеть «звездной болезнью». Мне до сих пор непросто осознать масштаб и влияние нашего движения на людей. Многие привыкли рассуждать обо всем, начиная со слов «я, мне, меня»… Наверное, нет – я пока вовсе не отрываю ног от земли…

– Когда слушаешь профессиональных политиков, самое распространенное слово – это «я»…

– В среде профессиональных политиков – да. Но если говорить о нашем движении, думаю, что нам удалось уравновесить эту ситуацию, и мы стараемся быть внимательны к этой теме. Когда мы выступаем на разных форумах и собраниях и слышим аплодисменты, мы всегда помним – эти аплодисменты не для нас, они для наших товарищей, которые их заслужили. Мы часто говорим перед камерами, микрофонами и часто мелькаем в СМИ – но мы стараемся высказываться от имени тех, кто обычно остается невидимым, тех, без кого все это было бы невозможно. Основа и опора этого движения – это студенты, трудящиеся, учителя и преподаватели, занимающиеся его строительством каждый день. Мы прекрасно понимаем это, что помогает нам не отвлекаться на аплодисменты и не забывать о нашем реальном месте.

– Камила, какие фигуры из чилийской и латиноамериканской истории и культуры вызывают у тебя наибольшее уважение?

– Может быть, это культурное влияние моей партии – но мне кажется, что совершенно не обязательно быть коммунистом, чтобы любить и восхищаться Виолетой Парра, Виктором Хара и Сальвадором Альенде. Они особенно дороги для меня труженики культуры – и в то же время активные участники проекта строительства нового общества, социальных изменений ради большинства. Ради этого они отдали все. Есть и другие, их предшественники – например Луис Эмилио Рекабаррен… В Латинской Америке это такие интеллектуалы, как Хосе Карлос Мариатеги, Эдуардо Галеано… Но лично для меня намного ближе и дороже наши чилийские поэты и борцы. Особенно – Альенде.

– Что бы ты хотела сказать молодежи Латинской Америки и всего мира?

– Прежде всего, большое спасибо мексиканцам – за пример их борьбы. Именно они, студенты Мексиканского Национального университета, впервые показали нам, что эта борьба возможна – и этот пример нас очень обнадеживает. И я призываю молодежь Латинской Америки не бояться брать на себя ответственность за процессы, которые начинаются на континенте. Нужно укреплять наши организации, созданные ценой пота, крови и слез многих поколений, хранить и беречь их как наше наследство – и в то же время как основной инструмент для строительства лучшего общества… И, несмотря на все наши различия, всегда сохранять единство. Во всех наших странах много различных левых сил. Все они разные – и нам необходимо научиться единству. Враг у нас один, и он не внутри.

С другой стороны, важно помнить, что преобразование всего общества делается не только студентами; необходимо опереться в этом и на трудящихся, и на наши семьи, научиться созданию успешных коммуникационных стратегий. Часто нам кажется, что все могут понять наши идеи – но это не так. Надо работать над языком и искать самые простые, самые доступные и понятные слова, чтобы их мог услышать самый бедный, самый малограмотный слушатель. И при этом не растерять смысл, который мы хотим донести. Такая вот рекомендация… И вперед! Потому что эта борьба – борьба не только чилийцев, но всех студентов и всей молодежи всех народов мира Это борьба за человеческое достоинство, за наши права и за более гуманное общество. 

Читайте по теме:

Олег Ясинский. «Восстание пингвинов-2. И не только»

Олег Ясинский. «Побоище в Чили. Репрессии против студентов»