Победа и поражение Джереми Корбина

После объявления результатов экзит-поллов вечером 8 июня многие комментаторы поспешили заявить о крахе тэтчеризма, выразителем которого считается действующий премьер-министр Великобритании Тереза Мэй, и блэризма, творец которого экс-премьер Энтони Блэр заявлял о намерении вернуться в политику.

Объявляя досрочные выборы, Тереза Мэй рассчитывала, во-первых, увеличить представительство Консервативной партии в Палате общин, во-вторых, получить мандат доверия как премьер-министр для проведения «жесткого» Брэкзита и «затягивания поясов». На тот момент консерваторы опережали лейбористов на 20% и могли отобрать у них свыше 50 мандатов.

Лидеру лейбористов Джереми Корбину СМИ приклеили ярлык «неизбираемого». 68-летний социалист казался слишком левым, даже «марксистом» для партии, которая в годы лидерства Энтони Блэра капитулировала перед неолиберлизмом. «Новые лейбористы» фактически стали наследниками тэтчеризма, поддерживали интервенции в Афганистан и Ирак, откровенно стремились отмежеваться от профсоюзов. Тэтчер как-то сказала, и не без оснований, что ее величайший успех – это Блэр.

Корбин никогда бы не возглавил партию, если бы выбор зависел от лейбористского истеблишмента (или употребляя более знакомую терминологию – номенклатуры). Но его избрали прямым голосованием рядовые члены партии и ее сторонники (они должны были заплатить 3 фунта за участие в выборах). Таким образом в сентябре 2015 года Корбин стал официальным лидером оппозиции и возглавил теневой кабинет, в котором практически не было его сторонников. Уже в июне 2016 года 172 члена Палаты общин от Лейбористской партии вынесли ему вотум недоверия, обвинив в слабой агитационной кампании за сохранение членства страны в ЕС. Заместитель по партии Томас Уотсон заявил, что Корбин способствует проникновению в партию троцкистов. Только 40 депутатов высказались в поддержку своего лидера. Тогдашний премьер-министр Дэвид Кэмерон назвал Лейбористскую партию во главе с Корбином «угрозой национальной безопасности». Но Корбина вновь избрали рядовые лейбористы и сторонники партии, причем на этот раз последние должны были заплатить уже 25 фунтов.

Два с половиной года британские СМИ изысканно шельмовали лидера оппозиции. Таблоиды успели объявить его другом Владимира Путина, Башара Асада и Усамы бен Ладена, пособником ирландских террористов, «врагом бизнеса», «советской марионеткой», «марксистским экстремистом» и т.д., и т.п., что безусловно свидетельствует о высоких медиа-стандартах, объективности и незаангажированности британских СМИ. Из-за того, что Корбин не имеет автомобиля и ездит на велосипеде масс-медиа называют его маоистом. А накануне выборов дно пробила «The Sun», принадлежащая мультимиллиардеру Руперту Мердоку, изобразив лидера оппозиции в мусорном контейнере. В условиях столь откровенной травли любое увеличение поддержки населения можно считать успехом.

Джереми Корбин всю жизнь был бунтарем и шел против течения. Он выступал за ядерное разоружение, за роспуск НАТО, вел переговоры с лидерами ирландских сепаратистов, сыгравшие важную роль в прекращении кровопролития в Ольстере, был готов сесть за стол переговоров с Аргентиной о статусе Фолклендских островов, выступал против вторжения в Афганистан и Ирак, требовал прекратить торговлю оружием с Саудовской Аравией и обращался к руководству Советского Союза с предложением реабилитировать Троцкого. Он даже развелся со второй женой, потому что она хотела отдать сына в частную школу. Но социалисты выступают за бесплатное образование, и Корбин настоял на государственном обучении.

Манифест (избирательная программа) лейбористов «For the many, not the few» является наиболее левым, как минимум с 1983 года, когда Тэтчер нанесла сокрушительное поражение оппонентам вследствие патриотической мобилизации, вызванной маленькой победоносной войной на Фолклендах.

Хотя СМИ не переставали острить по поводу программы лейбористов, которая якобы тянет страну в 1970-е годы, 129 британских экономистов поддержали ее. «Консервативный манифест призывает к продолжению строгой экономии, которая, как правило, замедляет экономику на решающем этапе, на фоне переговоров о Брекзите. Сокращение расходов наносит ущерб наиболее уязвимым и не достигло намеченных целей сокращения задолженности и сокращения дефицита.

Напротив, предложения манифеста лейбористов гораздо лучше направлены на укрепление и развитие экономики и обеспечение того, чтобы ее преимущества были более справедливыми и устойчивыми, а также финансово ответственны и основаны на достоверных оценках», – говорится в их обращении.

Важную роль в росте популярности лейбористов сыграли теракты в Лондоне и Манчестере, дискредитировавшие Терезу Мэй, которая в бытность министром внутренних дел в духе неолиберальной строгой экономии провела сокращение полиции. А также скандальные шаги по урезанию расходов за счет самых незащищенных слоев населения – отмена бесплатных школьных завтраков для детей старше 11 лет (предыдущая «железная леди» Тэтчер отобрала у школьников только молоко) и т. н. «налог на деменцию» – введение платы за уход за пожилыми людьми на дому. Зато консерваторы обещали разрешить традиционную забаву аристократов – лисью охоту.

Не оправдался и расчет на низкую явку. Она достигла 20-летнего максимума в 68,7%. Традиционно голосующая за лейбористов молодежь на этот раз не стала отсиживаться дома. Среди избирателей в возрасте от 18 до 24 лет партии Корбина отдали предпочтение 67%, консерваторам – 18%. В возрастной группе от 25 до 34 лет это соотношение составило 58 к 22%. Консерваторы победили среди избирателей старше 45 лет.

По данным экзит-поллов вечером 8 июня Великобритания получала так называемый «подвешенный» (или «зависший») парламент, в котором ни одна из партий не имела большинства в 326 мандатов и возможности его сформировать. Консерваторы получали 314 мест, но единственным их союзником могла стать североирландская Демократическая юнионистская партия (ДЮП), выступающая за единство страны, за «жесткий» Брэкзит и имевшая в предыдущем парламенте только 8 мест. В то время, как Джереми Корбин скорее всего получил бы мандат на формирование правительства т. н. «прогрессивного альянса» в составе лейбористов, Шотландской национальной партии (ШНП), либеральных демократов (ЛДП) и более мелких партий. Однако такая коалиция все равно бы оказалась коалицией меньшинства, поскольку избранные депутаты от североирландской сепаратистской партии «Шинн Фейн» традиционно бойкотируют работу парламента.

Окончательные результаты 9 июня не порадовали сторонников Джереми Корбина. Незначительные изменения по сравнению с экзит-поллами кардинально изменили расстановку сил в Палате общин. Хотя общее количество голосов, поданных за лейбористов, увеличилось на 9,5% по сравнению с выборами 2015 года, а итоговое отставание от консерваторов оказалось меньше 2,5%, при мажоритарной системе значение имеет не общее число голосов, а количество округов, в которых победил кандидат от партии. В итоге консерваторы получили 318 мандатов (-12 по сравнению с выборами 2015 года); лейбористы – 262 (+32); ШНП – 35 (-19); ЛДП – 12 (+3), а ДЮП увеличила свое представительство с 8 до 10 депутатов. Таким образом, Тереза Мэй получила мандат на формирование кабинета меньшинства, надеясь заручиться поддержкой ДЮП. А относительная победа Джереми Корбина не принесла ему пост премьер-министра.

Решающими оказались голоса Шотландии, где консерваторы отобрали у ШНП 12 мандатов. Шотландские националисты напугали многих избирателей требованием повторного референдума о независимости, явка снизилась, и более дисциплинированный возрастной консервативный электорат принес успех сторонникам единой Великобритании. Любопытно, что в 11 из этих 12 округов кандидаты от ШНП и лейбористов суммарно набрали больше голосов, чем победившие консерваторы. Но идея выдвижения единых кандидатов от «прогрессивного альянса» была отвергнута Джереми Корбином задолго до выборов.

Слухи о смерти тэтчеризма-блэризма оказались преждевременными, а поражение консерваторов относительным. Общее количество голосов, поданных за тори, по сравнению с 2015 годом, увеличилось на 5,5%. Но главное – благодаря дрейфу вправо (в первую очередь, в вопросе Брэкзита) им удалось зачистить ультраправую нишу от Партии независимости Соединенного Королевства, чья поддержка сократилась с 12,6 до 1,8%.

Но даже сформировав правительство меньшинства, Джереми Корбину вскоре пришлось бы столкнуться с рядом проблем. Разношерстная коалиция вряд ли бы оказалась долговечной. Шотландские националисты стремились бы к независимости, либеральные демократы требовали бы повторного референдума по Брэкзит, а истеблишмент Лейбористской партии выжидал момент, чтобы всадить нож в спину своему лидеру. Во фракции лейбористов большинство по-прежнему принадлежит последователям Энтони Блэра, а Томас Уотсон остается лейбористом №2.

Относительный успех Джереми Корбина отдаляет надежды номенклатуры на смену лидера партии и вероятно делает невозможным анонсированное возвращение Блэра (во всяком случае, в качестве лидера лейбористов), но не меняет соотношения сил внутри фракции и теневого правительства.

Против Корбина работает и время. Ему уже 68 лет. И если не будет досрочных выборов (чего нельзя исключать из-за отсутствия стабильного парламентского большинства), то следующий шанс он получит в 73. Томасу Уотсону – 50, сопернику Корбина на последних внутрипартийных выборах Оуэну Смиту – 47.

Нельзя исключить, что в случае невозможности устранения Корбина истеблишмент не поступит так, как верхушка Социалистической партии Франции. После победы на праймериз левого социалиста Бенуа Амона его основной конкурент, экс-премьер-министр Мануэль Вальс поддержал Эммануэля Макрона. Негласную поддержку последнему оказывало и руководство Соцпартии во главе с экс-президентом Франсуа Олландом. Фактически верхушка социалистов пошла на уничтожение собственной партии, чтобы не допустить в ней левого поворота.

Успех Джереми Корбина не стоит недооценивать, но нельзя и переоценивать. Он отражает реакцию прогрессивной части общества развитых западных стран на «правый поворот» – усиление влияния праворадикальных, националистических, клерикальных сил и/или резкое поправение традиционных правых, при усилении неолиберальных тенденций в экономике (политика социального реванша, слияние капитала с государством, «экономизация» сфер, ранее исключенных из логики извелечения прибыли – образование, наука, общественный транспорт, ЖКХ).

Традиционные левые старшего поколения: Берни Сандерс, Джереми Корбин, Жан-Люк Меланшон попытались бросить вызов глобальной тенденции правого поворота, достигли определенного успеха, но все же не победили. Имеет ли левое движение новых лидеров, способных прийти на смену этим возрастным политикам? Имеет ли оно устойчивую социальную базу? Может ли оно выступать организованно, как ранее это делали профсоюзы? Способно ли оно отстаивать свою позицию на улицах и не допустить захвата улицы ультраправыми? На эти вопросы пока трудно дать положительный ответ.

Юрий Латыш

Читайте по теме: 

Артем Кирпиченок. И пришел Корбин

Алексей Сахнин. Почему «Brexit» – хорошая новость?

Илья Деревянко. По ком звонит «Brexit»?

Гэри Янг. Англия: бунты были политическими

Джим Брукшоу, Хазель Брукшоу. Британия накануне кризиса

Дмитрий Колесник. И все-таки, стерва

Билли Брэгг. Почему музыка вновь должна политизироваться