Почему не круто быть военкором

Мы сидели и разговаривали с ребятами-журналистами, которые буквально позавчера вернулись из Сирии, Ирака и Турецкого Курдистана. Окопы, «железо», убитые, раненые, позиции, трупы – все это  буквально висело над столом. Увлеченные самолюбованием журналисты, кажется, совсем не замечали  скучающей официантки, которая подходила к нашему столу чаще, чем требовала необходимость – похоже, что «бывалые» мужики привлекали ее гораздо больше завсегдатаев-хипстеров за соседними столиками.

В общем разговоре почти не было заметно самих гражданских сирийцев – тех людей, ради которых формально ведется эта война. Их заслонило «железо» – стреляющее, сгорающее, подбитое. Это как если бы священники собрались и обсуждали лишь архитектурные особенности храмов – назначение храмов и прихожане, которые туда идут со своими надеждами и болями, оказываются в стороне, лишними среди пафоса камней и фресок. За столом с нами сидели люди, увлеченные самой по себе «войнушкой». Куда, зачем, кого и как она приведет – это никого особенно не интересовало. Идеологии за «войнушкой» не было никакой.

Профессию военного корреспондента принято романтизировать. Как же можно не восхищаться людьми, рискующими своей жизнью, чтобы показать картинку с самых «горячих» участков передовой? Конечно, это не касается всех журналитов – в Сирии и Ираке работают достойные люди,ьпрофессиональные военкоры. Но исключения подтверждают правила. Обряженный в бронежилет и каску с надписью «PRESSA» липовый военкор, орущий в микрофон на фоне стреляющего танка о том, как развивается наступление, представляют собой комичную картину. Немногие из зрителей знают, что значительное количество подобных сцен делается постановочно – военных специально просят пострелять «для картинки». И очень многое в работе военкора имеет такой же постановочный характер.

Увы, но очень часто людей затягивает само состояние «войнушки», они охотно берут на себя роль в ее трагедиях и драмах. Скажу по собственному опыту – таких людей большинство. Они напрашиваются на очередную командировку в «горячую точку» по собственной инициативе, и увлеченность декором «войнушки» загораживает для них суть происходящих событий. В результате этого зритель, читатель видит картинку полную кровавого «фарша», но не погружается в этические, психологические и идеологические причины, которые вызывают бои, перестрелки, наступления и контратаки.

Весной 2015-го года, когда я приехал в Камышлы, я встретился в доме руководителя Союза независимых журналистов Рожавы с военкорами из Франции и Испании – профессионалами, уже побывавшими ранее в «горячих точках». Чаще всего в их разговорах звучало слово «frontline» – «линия фронта», «передовая». Я сказал им: «Ребята, главное в Рожаве, это ее социально-политическая система, то, что она представляет собой альтернативу авторитаризму Башара Асада, а также религиозному радикализму «оппозиции» и Исламского государства. Я приехал сюда, чтобы увидеть как можно больше из того, что удалось сделать в гражданской жизни Рожавы». Они согласились, что это важно – как обычно дежурно принято соглашаться в европейском этикете. Но разговор «съехал» на общие темы, не вязался дальше. На следующее утро испанцы с французами уехали на «frontline», а я направился в совет кантона Джазира, изучать опыт местного самоуправления.

Не удивительно, что из сообщения западных и российских медиа очень трудно понять, за что же воюют сирийские курды. И краткие пояснения о причинах их борьбы обычно сводятся к клишированному утверждению: «они хотят создать независимое государство», которое на самом деле не соответствует идеологии Рожавы.

Большинство военкоров ценят войну за то, что она война. В этом они схожи с профессиональными военными наемниками – наемники умеют воевать и едут туда, где это умение можно реализовать – желательно, за деньги. Таких людей полным-полно в украинских войсках, их хватает в российской военной группировке в Сирии, в рядах вооруженных сил ЛНР и ДНР. Для подобных людей важно одно – чтобы «войнушка» не заканчивалась – не важно, о революционной или империалистической войне идет речь здесь и сейчас.

Александр Рыбин

Читайте по теме:

Надежда Савченко. Ирак

Кирилл Рыжанов. Любовь против цензуры

Питер Михайленко. Военно-националистическая истерия

Всеволод Петровский. Реактивный психоз

Джон Пилджер. Возвращение Оруэлла

Алекс Лантье. Украина: империалисты и интеллектуалы

Федерико Фуэнтес. Медиа-борьба за свободу слова

Андрэ Влчек. Смерть независимой журналистики