«Drinking rum and Coca-Cola»

На вечернем сеансе фильма «Ромовый дневник» в спальном районе Киева пили ром. Этому никто не мешал. Мы пришли в зал, когда гаснул свет, и я насчитал в не более десяти человек.

Запах продукта дистилляции сахарного тростника бил в ноздри так, будто пахло прямо с экрана. «Баккарди», кубинский!» – весело перешептывались над ухом, всего одним рядом выше.

В этих словах было много иронии. Когда-то я собирался написать политическую историю карибского рома – побочного продукта колониальной экспансии в Америку, производство которого стимулировало развитие рабства в рамках кругового трансатлантического потока рабов, сахарной патоки и алкогольных напитков.

«Закон о сахаре», принятый английским парламентом, чтобы ограничить эту торговлю, стал одной из причин американской революции. А полтора века спустя семья алкогольных магнатов Баккарди развернула настоящую войну против кубинских революционеров, активно содействуя американскому вторжению – как раз во времена повествования «Ромового дневника».

Изгнанные с Острова Свободы Баккарди производят свой «кубинский» ром на Пуэрто-Рико – там, где происходит действие первой книги Хантера Томпсона, и где находилась одна из военных баз, готовивших вторжение в Заливе Свиней.

Намеки на это без труда читаются в фильме, когда в нем гремят взрывами учения тренирующихся на пляже морпехов, а журналисты упоминают бедствия работников тростниковых плантаций.

Киевские зрители в массе проигнорировали эту картину. Но даже те, кто зачем-то пришли в этот зал, оживились только один или два раза – когда герой Джонни Деппа превращал ромовые пары в огонь, изрыгая его на пуэрториканцев, желающих проучить наглых гринго, и забавно прыгал на коленях у своего безумного друга, фотографа газеты «Сан-Хуан Стар».

Никто не понял шуток о Никсоне или мрачных пророчеств о судьбе Джона Кеннеди. А когда коррумпированный мэр из бывших военных призвал нажать ядерную кнопку и «раздавить дьявольские Советы», а также «разбомбить Кубу – чтобы принести мир кубинцам», вокруг раздались одобрительные смешки. 

Я уверен, что многие приняли этого политикана за положительного персонажа.

Джонни Депп в образе молодого Хантера Томпсона бродил по свалке, фотографируя бездомных детей – а в зале вздыхали со скуки. Ведь само имя Деппа, как и название фильма, обещало совсем другое – океан рома, легкий юмор, карибский гламур и знойную тропическую романтику.

В конце концов, действия фильма разворачивается там же, где и приключения «Пиратов Карибского моря», с тем самым антильским ромом и капитаном Джеком-Воробьем в главной роли.

«Ромовый дневник» обманул эти ожидания – за исключением моря рома, щедро льющегося с экрана – и именно потому это неплохой фильм.

Конечно, он вряд ли достигнет популярности «Страха и отвращения в Лас-Вегасе», экранизированного при жизни Томпсона с участием все того же Деппа. Но как раз потому, что эта лента отходит от бесконечного описания наркотических трипов в пользу вполне трезвого освещения социальной реальности, не очень-то изменившейся с тех далеких времен – ни в далеких тропиках, ни в наших широтах.

Даже сам алкоголь кажется необходимым фоном этой действительности, универсальным средством, чтобы скрыться от ее безумия и кошмара. Обычный способ, распространенный во всех странах Третьего мира.  

В фильме есть только один момент с «наркотическим» спецэффектом, когда друзья вкапывают себе в глаза особое зелье – «ФБР дает его коммунистам, чтобы они видели реальность измененной».

Но вслед за этим, беседуя с застывшим в аквариуме лобстером, протагонист Томпсона говорит центральную фразу фильма:

«Лобстер посмотрел на меня из-за стекла, и сказал: «Люди единственные живые существа на земле, которые нуждаются в помощи бога, а ведут себя как безбожники. Неужто мир принадлежит только вам?».

Я был ошарашен. Не тем, что он заговорил. Просто я вдруг постиг связь между детьми, роящимися в помойках, и начищенными табличками на дверях банков».

Герой Деппа не пытается изменить этот мир – но уже стремится его описать. Книга Хантера Томпсона препарирует жизнь умирающей ежедневной газеты «Сан-Хуан Стар» – и любой современный журналист без труда увидит в ней знакомую редакционную кухню: с заказухой, уволенными без зарплаты сотрудниками, вечными поисками «интересного читателям позитива» и боязнью взяться за действительно острые темы.

Постсоветские либералы любят говорить нам о «демократических СМИ» – а Томпсон показывает, какими они были и остались поныне.

Это не очень привлекательная картина. Главный редактор газеты – бывший коммунист, ставший ренегатом в годы маккартистских репрессий – залил себе в глаз много наркотика. Он объясняет Деппу, что газета кредитуется банком, зависит от рекламных доходов. И потому она не может писать о ядовитых отходах в море, нищих рыбаках, голодных детях, или о застройке девственных пляжей, где море закрыли отели и казино.

«В мире мало справедливости. Тысячи будут растоптаны, пока ты завтракаешь. Это не новости – это закон экономики. И пока говенный закат не закрыл всех, надо на все забить.

Со дня основания мы висим на тонкой финансовой ниточке. Поэтому есть некоторые темы, которые мы обходим. Обыватель не раскачивает лодку, он хочет на борт – а мы поставляем новости обывателям. Им нет дела до проигравших. Они хотят знать, кто победитель – кто первый в боулинге, или на скачках, кто сорвал куш в казино. Редакционная политика нашего издания диктуется Американской Мечтой».

Сцены из колониальных реалий Пуэрто-Рико только подчеркивают бесправие испаноязычных жителей острова.

Их презрительно третируют, гонят прочь, избивают дубинками. Вспомнилось, как нам показывали на Кубе пляжи «гангстерских» времен, куда пускали лишь «белых» иностранцев и местных нуворишей.

Режиссера «Ромового дневника», да и самого Томпсона, обвиняют в стереотипных взглядах на жизнь Пуэрто-Рико. Но это и есть подчеркнуто утрированный, дегуманизованный взгляд на жизнь экзотической колонии, малопонятной для американского обывателя, который считает себя хозяином мира.

Взгляд, выраженный через стереотипы, которых, конечно, не был чужд и сам Томпсон – человек своего общества и своего времени.

Кажется, будто в ленте слышны мотивы песенки из репертуара популярного трио «Andrews sisters». Она напоминает о том, как империализм смешал между собой американскую колу с карибским ромом, породив знаменитый коктейль. Это случилось во время испано-американского конфликта, по итогам которого Пуэрто-Рико стал колонией Вашингтона:

Since the Yankee come to Trinidad
They got the young girls all going mad
Young girls say they treat 'em nice
Make Trinidad like paradise

Drinking rum and Coca-Cola
Go down Point Koomahnah
Both mother and daughter
Working for the Yankee dollar

«Ромовый дневник» живо напомнил мне «Сальвадор» – одну из лучших картин Оливера Стоуна. Ее героем тоже был американский журналист-алкоголик, который погружается в кошмар маленькой нищей страны, вместе со своим другом-фотографом – ужасаясь тому, что творят в ней его соотечественники.

Потом он в отчаянии бежит на родину – как и молодой Томпсон, герой Деппа, после робкой попытки неудачного бунта. А сотрудник американских спецслужб в фильме Стоуна даже внешне похож на бизнесмена Сандерсона, главного антигероя в «Ромовом дневнике» – характерный типаж колониального администратора новых времен.

Конечно, «Сальвадор» – куда более острое и реалистическое кино. А фильм «Ромовый дневник», детище режиссера Брюса Робинсона и Джона Деппа – который, согласно легенде, разыскал рукопись книги в архивах у Томпсона – несмотря на свои достоинства, не пытается связать личный протест американского левого либерала с борьбой жителей колониального острова.

Но зато он образно демонстрирует жизнь «тропической демократии», не заботясь, чтобы она понравилась зрительской публике. А это не так мало по нынешним временам.

Ведь все, что нужно для начала – это понять связь между нищими детьми и сияющими табличками банков.

Наркотик кино вполне подходит для этой задачи. Главное – правильно смешать пропорции и рассчитать дозы.