Походка

По вечерам Люду можно узнать издалека, даже в тусклом свете фонарей. Ее выдает походка. Люда идет к дому слегка покачиваясь в поясе, криво переставляя ноги, как паук-косарь, бегущий по неровной доске. Иногда ее руки делают странные, хватательные движения, будто цепляясь за полотно густого вечернего воздуха. Во дворе знают – Люда вернулась с работы.

В этом городе ездят две тысячи маршрутных такси, за баранкой которых сидят шоферы-провинциалы. Рядом работают контроллеры – их жены, дочери и подруги. Сдельные условия найма вынуждают их к почти ежесуточному труду. Несколько лет назад усталый водитель прищемил дверью выходившую из автобуса женщину, и машина долго волокла за собой ее тело по улицам Лесного массива. Как оказалось, он проводил за рулем по шестнадцать часов в день, при одном выходном в неделю, и высыпался не больше шести часов в сутки.

Люда с братом работают по двенадцать часов, но вот выходные бывают у них не каждую неделю. Их маршрутка идет через половину Левобережья, петляя по улицам, тормозя на перекрестках, маневрируя в пробках. Туда и сюда – два десятка раз за день. Собирая деньги, Люда ходит по салону, втискиваясь между людьми, крепко хватаясь за поручни, чтобы не слететь на резком повороте. В первые дни новой работы ее мучила морская болезнь. Потом девочка привыкла, но к концу дня ее ноги с трудом приспосабливаются к твердой, недвижимой земле.

В награду работа подарила Люде отличную память на лица – ведь ей надо не пропустить ни одного пассажира в маршрутке. И неплохое знание арифметики, выработанное постоянным подсчетом сдачи.

Брат приносит сестре бутылку ром-колы, они вместе курят на лавке, потом Люда встает и идет к себе – уже более уверенными, трезвыми шагами. В нашем доме есть только двухкомнатные и однокомнатные квартиры – к услугам наемных работников. Люда с братом снимают комнату под самыми небесами, на восемнадцатом этаже. Она развесила по ее стенам серебряные новогодние блестки, вырезки из женских журналов, намалевала фломастером девичьи картинки с котиками и красным сердечком. По вечерам, когда сморенный за день брат намертво засыпает на топчане, Люда пишет письма домой, красивым детским почерком с завитушками. А потом набирает номер мобильного, и вслух зачитывает их матери. Или включает телевизор, любуясь на ровный, пружинистый шаг столичных моделей.

Поднебесная комната подается порывам ветра, слегка покачиваясь, будто детская колыбель. Убаюканная Люда падает в тихий, короткий сон. В нем нет маршруток и пассажиров, нет медяков и засаленных купюр, а земля под ногами никогда не ходит из стороны в сторону.

В пол шестого утра их ждет обычный подъем. Брат хмуро идет в ванную, а Люда одаряет мир свежей детской улыбкой, с примешанным к ней зевком. Она не грустит. Быть может, уже через год брат сможет обойтись без нее, и тогда она сможет устроиться где-нибудь в парикмахерской. Все так просто, когда тебе только семнадцать лет, вокруг большой город, большой мир, а на душе только один страх – навсегда сохранить свою плохую походку.

Читайте по теме: 

Павло Везденецький. Криві дороги «Київпастрансу»

Андрей Манчук. Бараки «Олимпийского»

Денис Строев. Дед Мороз не приедет – билетов нет 

Георгий Эрман. «Мы работали бесплатно»