Что делать с Аль-Джазирой?

Аль-Джазира имеет огромное влияние на беспокойный ныне арабский мир. Она способна поставить в неловкое положение даже правительство Катара, входя в противоречие с его политикой.

Начиная с 1995-го года дипломатическая политика Катара, похоже, следует одной известной максиме Фукидида: «Сильные делают, что хотят, слабые страдают, как и должны». Катар продемонстрировал, что даже небольшое государство может проводить собственную международную политику.

Трансформация арабской региональной системы – в ущерб крупным арабским государствам – позволила сейчас небольшим государствам перехватить у них инициативу с молчаливого одобрения сверхдержав, и, в первую очередь, США. Принятие Египтом кэмп-дэвидских соглашений в 1978-м, приглашение Саудовской Аравией американских войск в 1990-м и поражение Ирака в 1991-м году значительно ослабили претензии этих государств на статус регионального лидера. Вынужденные отступить в пределы своих национальных границ и сосредоточиться на национальной идентичности и суверенитете в ущерб транснациональной арабской идентификации, они тем самым открыли дорогу новым игрокам.

В данном контексте позиция спутникового телеканала Аль-Джазира, базирующегося в катарской столице Доха, позволила катарскому МИДу формировать общеарабские настроения. Подобный подход – некая смесь панарабизма, чувства исламской общности и либерализма – гарантировали успех и популярность Аль-Джазиры. Ну а власти Катара сделали ее своим дипломатическим рычагом.

Тем не менее, медиавлияние Аль-Джазиры входит в противоречие с международной политикой эмирата, освещаемой каналом. Когда премьер-министр и одновременно министр иностранных дел страны шейх Хамад бин Джабер Аль-Тани появился на телешоу Bila Hodoud («Без границ»), ведущий Ахмад Мансур следующим образом презентовал его деятельность: «Многие наблюдатели отмечают, что международной политике Катара не достает открытости. В стране расположена крупнейшая (за пределами США) американская военная база, при этом страна поддерживает дружественные отношения с противниками США в регионе: Ираном и Сирией. Поддерживая дипломатические отношения с Израилем, страна одновременно принимала лидеров движения исламского сопротивления ХАМАС…. Катар вот уже два года как уладил отношения со своей старшей сестрой Саудовской Аравией и поссорился с египетским режимом – крупнейшей арабской страной…. В сегодняшней передаче мы попытаемся понять основы международной политики Катара и взглянуть, на чьей же стороне он играет, и какие силы позволяют Катару занимать подобную позицию».

Степень независимости

Колебания политики Катара хорошо иллюстрирует период ухудшения дипломатических отношений с Саудовской Аравией в 2002-м году и последующее потепление в июле 2008-го, обозначившееся подписанием договора о границе между двумя странами – причем именно в пользу Катара. Вслед за этим саудовская оппозиция фактически исчезла с экранов Аль-Джазиры. Премьер Катара открыто признал, что медиа битва между двумя странами имела политическое измерение – но теперь никаких спорных вопросов уже не осталось.

Секретные доклады американского посольства, опубликованные WikiLeaks, говорят о том, что Аль-Джазира несколько раз изменяла форму освещения событий, подстраиваясь под официальную дипломатическую линию страны. Но подобный компромисс не имеет систематического характера – так как сам механизм, гарантирующий успех телеканала, обусловлен неким треугольником: официальная международная политика Катара – журналисты Аль-Джазиры – арабское общественное мнение. Общественное мнение не только принимается во внимание, но и имеет приоритет перед мнением правящей элиты, которая считает, что популярность Аль-Джазиры мешает проводить внутреннюю политику и узурпирует возможности ее коммуникации элит со своими гражданами. Легитимность Аль-Джазире придает профессионализм журналистов и ее роль медиа-транслятора арабских оппозиционных движений. «Арабский голос», который представляет канал, оказывает на правительства арабских стран постоянное давление, игнорировать которое они более не могут.

Марокко представляет собой в данном случае весьма интересный пример. Аль-Джазира открыла региональный офис в Рабате в ноябре 2006-го для трансляции ежедневных новостных программ, касающихся стран Магриба. Официально предполагалось, что этот шаг будет свидетельствовать о либеральном подходе марокканского правительства к вопросу свободы слова. Но в октябре 2010-го региональный офис в Марокко был закрыт – в основном из-за того, что огромное количество эфирного времени отводилось оппозиционным, и, в особенности, исламистским движениям. Затем внезапно, за два дня до конституционного референдума в июле 2011-го, министр коммуникаций Марокко Халед Аль-Насери, до сих пор проводивший весьма резкую кампанию против Аль-Джазиры, дал каналу разрешение продолжать работу в Марокко.

В Египте Аль-Джазира стала медиа-транслятором революции в феврале 2011-го – несмотря на закрытие ее офиса на площади Тахрир. Когда режим Мубарака отключил Интернет, именно Аль-Джазира разрушила коммуникационную стратегию египетского правительства.

Влияние Аль-Джазиры в регионе просматривается и в следующем: ей удается внушить арабским лидерам мысль о том, что ее отсутствие на территории данной страны обойдется им дороже, чем ее присутствие. Когда ее запрещают и бойкотируют представители власти, канал становится медиа-транслятором мнения оппозиции, что нарушает равновесие в медиа-пространстве (как было в Египте и Ливии).

Полностью же понять связи между Аль-Джазирой и внешней политикой Катара мешают в основном три фактора.

Первый – методологический. Анализировать инициативы Катара во внешней политике, используя социологическую модель Макса Вебера о рационально-бюрократических нациях-государствах – значит рассматривать их вне связи с самой этой заботливо созданной катарскими лидерами коммуникационной сетью, но также – и вне таких понятий как идеологическая лояльность клиентелы (где национальная преданность наименее важна). Считать Аль-Джазиру обычным медиа – значит игнорировать ее политическое измерение, в котором канал сейчас заменяет собой транснациональную политическую сферу, активно воздействуя на все отдельные национальные политические сферы в арабском мире.

Следующее препятствие имеет идеологический характер: отказ рассматривать Аль-Джазиру как некий арабский феномен – пусть и созданный в Катаре, но выходящий за рамки логики действий этого государства. И третье препятствие – психологического характера, что заметно по противоречивому поведению лидеров Катара. Каким образом поддержка арабских революций служит интересам местного династического режима? А поддержка ХАМАС против Израиля и против ФАТХ одновременно? Таковы уступки лидеров Катара – уступки общественному мнению и арабским журналистам, которых они нанимают. Такова цена, которую должен платить Катар, посылая самолеты в Ливию и приглашая израильских лидеров в столицу Катара.

Шейх Хамад бин Джабер аль-Тани как-то сказал в интервью египетским журналистам, что Аль-Джазира стала проблемой для правительства Катара, и оно готово ее продать: «Пару лет назад нам предлагали ее продать за 5 миллиардов долларов». Возможно, правда, а возможно, и нет.

Le Monde Diplomatique

Перевод Дмитрия Колесника