Скверная святость

В донецком сквере имени Калинина ничего не напоминает о стартовавшем несколько дней назад футбольном чемпионате. Нет новых дорожных указателей и палаток волонтеров. Это место не включено в официальные пешеходные маршруты для иностранных болельщиков. Но жители поселка Калиновка дорогу к скверу знают хорошо.

В густонаселенном районе это одна из немногих парковых зон, которые пока что избежали последствий «уплотнительной застройки». У калиновцев – серьезный опыт борьбы за свой зеленый уголок.

В 2008 там планировали строить супермаркет и новый жилой массив. Тогда местным жителям удалось отстоять свое место отдыха. Городской совет сохранил за сквером статус рекреационной зоны, где запрещено любое строительство. А трест «Донецкшахтопроходка», офис которого расположен неподалеку, согласился построить здесь детскую площадку. Но идиллия была недолгой. В апреле нынешнего года местные СМИ обсуждали необычное для Донецка событие: жители Калининского района своими руками снесли незаконно установленный в сквере металлический забор. С помощью этой ограды застройщики пытались «застолбить» место для нового православного храма. Инициатором строительства выступила та самая «Шахтопроходка» – часть энергетической империи православного мецената Виктора Нусенкиса.   

– Оказалось, что горсовет, с подачи религиозной общины, исключил центральную часть сквера из его территории, – говорит Валерия Вершинина, участница инициативной группы жильцов. – Вырезали это место на карте, как дырку из бублика. Без общественных слушаний, за нашими спинами. Но разрешение пока что получено только на разработку документации, не на строительство. Поэтому забор был поставлен незаконно.

Жители подали иск – и суд первой инстанции признал землеотвод неправомерным. Представителям застройщиков удалось оспорить этот вердикт в апелляционном суде. Но тяжба продолжается. Сейчас кассацию инициативной группы рассматривает высший административный суд. «Спустить дело на тормозах» не удалось. Горсовет и «Донецкшахтопроходка», наконец, согласились провести в сквере общественные слушания, назначив их дату на 9 июня.

Церковное руководство без промедления начало «артподготовку». Пресс-секретарь Донецкой епархии УПЦ МП, протоиерей Георгий Гуляев с ухмылкой говорил журналистам о том, что с забором строители, дескать, перестарались, но ломать его – тоже не дело. «Начали не строительные работы, а изыскания. Может там залежи полезных ископаемых зарыты? Или клад Полуботка? Вдруг чего-то откопаем?». Борьбу за сквер объявили «происками сектантов и других врагов православия». А среди прихожан действующих церквей города провели мобилизацию, призывая их явиться на слушания и «защитить свое право на исповедание веры».

В субботу, с самого утра, на улицах, прилегающих к скверу, начали парковаться автобусы Макеевского коксохимического завода (принадлежащего, как и «Донецкшахтопроходка», воцерковленному миллиардеру Нусенкису). «Зачем сюда привезли людей из других городов? – недоумевают жители Калиновки. – Они будут решать, что делать с нашим сквером?». 

– Когда мы поставили столы, – вспоминает Сергей Косяк, один из организаторов слушаний, – толпа защитников храма набросилась на них со всей своей православной смиренностью, срывая листы для регистрации. Пришлось полчаса объяснять, что регистрация – это обычная процедура общественных слушаний. И тут я прозрел: половина из присутствующих сами не знали, куда они едут. Кто ехал на борьбу с сектантами, кто на защиту веры православной, а кто на освящение храма.

Именно личность Сергея дала церковникам возможность объяснить защиту сквера «межконфессиональным противостоянием».  Он – не только житель Калиновки, но и пастор небольшой общины пятидесятников. Но не похоже, чтобы это повлияло на характер протеста. Я далек от мысли о том, чтобы ставить неопротестантов в пример по сравнению с православными (достаточно вспомнить киевские дела «Посольства» Аделаджи), но стоит признать, что в истории с донецким сквером Косяк не дал поводов для критики.

– Я сознательно не разрешаю членам церкви ввязываться в это дело со сквером, – говорит пастор, – так как это личная моя гражданская позиция. Пришли еще два человека которые живут рядом со мной и, соответственно со сквером, которые так же не разделяют любой застройки, но они не в активе инициативной группы.

Открыто выступать против православной машины, сросшейся с властью и капиталом, Сергей, как и другие члены инициативной группы, не решается. Лейтмотив защитников сквера такой: «Мы не против храма. Стройте его, мы вас поддержим – но не здесь». 

Впрочем, сторонники застройки не произвели впечатления людей, готовых идти на компромиссы. Выглядят воинственно. Экзальтированные богомольные старушки чередуют пение религиозных гимнов с криками «Сектанты!» и «Сатанисты!», обращенными к выступающим сторонникам сквера. Протоиерей Гуляев, говоря о своих оппонентах, вспоминает евангельскую историю о бесах, вселившихся в свиней. «А потом, – продолжил священник, – вышли жители той земли и сказали: Господи, отойди от нас. Нам не нужен храм. Мы за храм, но только в другом месте».

За происходящим – сжимая в руках кнуты – наблюдают участники разношерстных «казачьих формирований». Муляжи имперских крестов на груди у некоторых из них соседствуют с символикой партии, именующей себя социалистической и прогрессивной. Такое единство противоположностей в Донбассе давно уже никого не удивляет.

Директор «Донецкшахтопроходки» Виктор Левит клеймит «попытки кликушества» и убеждает собравшихся в том, что храм скверу не повредит: места займет немного, позволит благоустроить территорию и создаст «положительную энергетику». Но опыт убеждает дончан в другом. Как бы красиво не выглядел проект, строительство церквей, как правило, превращает зеленую зону в территорию перекрытую заборами и обросшую невзрачными хозпостройками. Кроме того, визиты богомольцев могут создать  транспортную проблему – строительство новой парковки не планируется, а на ближайшей и сейчас тяжело найти свободное место. А главное – жители района хотят сохранить за собой общественное пространство. Свободное от любой застройки, будь то церковь или супермаркет. Принадлежащее каждому человеку, независимо от того, относится ли он к какой-либо конфессии. Архитектор Сергей Ковалев  (который, к слову, разрабатывал проект кафедрального собора в центре Донецка) представил на слушаниях свой проект реконструкции сквера. Он считает, что велодорожки и отремонтированный фонтан принесут больше пользы, чем очередное культовое сооружение. 

В 1970 году ЮНЕСКО признала Донецк самым зеленым промышленным городом мира. Но крушение СССР серьезно перекроило карту городских зеленых насаждений. Многие из них, как сказал бы Анатолий Чубайс, не вписались в рынок. В рощах на берегах городских ставков выросли коттеджи новых хозяев жизни (ироничные горожане окрестили это место «кварталом имени Демьяна Бедного»). Самый известный из «новых донецких», Ринат Ахметов, построил надежно охраняемое поместье прямо в ботаническом саду. А парк Ленинского комсомола пал жертвой любимого хобби олигарха. Теперь здесь – стадион «Донбасс Арена» и новая трасса, проложенная перед Евро-2012… Продолжать список можно долго.

Зато храмы в рабочем регионе, никогда не отличавшемся религиозностью, растут как грибы. По данным Донецкой епархии, в городе уже действует больше восьмидесяти церквей и часовен. Восемь из них – в Калининском районе. Всего в двадцати минутах ходьбы от многострадального сквера – храм Агапита Печерского. Его строили на территории областной больницы имени Калинина, при главвраче Татьяне Бахтеевой. Остов недостроенного хирургического корпуса, тем временем, превращался в жутковатые бетонные развалины. Сегодня Бахтеева – нардеп и главный идеолог так называемой медицинской реформы. Благодаря ее активной деятельности, единственным доступным средством медицинской помощи для миллионов украинцев могут стать миропомазание и молитва за здравие.

Главный спонсор культового строительства – уже упомянутый «серый кардинал» Украинской православной церкви, крупнейший церковный жертвователь Виктор Нусенкис. В «эпоху первоначального накопления капитала» бывший директор шахты монополизировал торговлю углем в регионе. Его компаньоном и покровителем называли Геннадия Васильева – будущего генпрокурора страны и основателя православного телеканала КРТ. 

Позже Нусенкис обзавелся окладистой бородой, авторитетом среди церковных иерархов и домом в Подмосковье – на месте бывшей усадьбы графа Шереметева. Ему принадлежат шахты и заводы в Донбассе и Кузбассе. Прибыли от производства позволяют религиозному магнату вести непрерывное строительство храмов в разных регионах Украины и России – а в приватизированном литейном цехе Донецкого металлургического завода льют для них колокола. Работники предприятий, входящих в промышленную группу Нусенкиса, давно воспринимают молитву как трудовую повинность. Их начальники следят за посещаемостью заводских церквей и молелен так же рьяно, как в свое время следили за присутствием рабочих на «часах политинформации» и комсомольских собраниях.

– На «Донецкшахтопроходке» есть большая молельная комната, – говорит мне одна из участниц слушаний. – Но директору мало. Он хочет из окна кабинета купола видеть. Но это ведь жилой квартал! Мы не хотим по-утрам в выходные от колоколов просыпаться. И наши мужья их слушать не хотят, когда с ночной смены возвращаются.

К микрофону выходит житель поселка Сергей Паскевич. Он каждый день гуляет в сквере с ребенком, и уверен – новый храм калиновцам не нужен:

– Я спускался в шахту двенадцать лет. Каждый день перед клетью я молился. Я знаю бога ближе, чем вы. Я вас умоляю, люди, одумайтесь! Оставьте сквер нам и нашим детям.

– На какой шахте работаете? – спрашиваю я Сергея.

– Засядько. Сейчас не работаю уже. Вот, смотри, – мужчина показывает мне отметины на колене и на плече. – В 2001-м году был взрыв. 55 человек сгорело. Я, когда гарь эта полетела, успел в сбойку спрятаться. Я считаю, что меня бог спас. Но он – внутри человека, а не в храме… Не знаю, прислушаются ли они к нам. Ведь церковь это деньги.

…После того, как Сергей вышел на пенсию, «шахта-убийца» еще не раз отбирала человеческие жизни. Самая страшная авария произошла на Засядько в августе 2007-го – тогда погиб 101 горняк. Метан взорвался на глубине 1078 метров, под городской площадью, на которой стоит один из новодельных храмов. Кресты и купола оказались для шахтеров слишком слабой защитой.    

Всеволод Петровский

Фото Павла Колесника