Коммунизм и феминизмы

«Вопрос именно в том, возможно ли социальное освобождение без гендерного?» – написал мне на днях комментатор в моем блоге.

Это простой вопрос. Невозможно. Социальное освобождение предполагает избавление не только от классового, но и от всех других форм структурного неравенства: гендерного, расового, национального, регионального, и т.д. Если члены общества по какому-то произвольному признаку оказываются в неравном положении, то это общество не может быть свободным и эгалитарным.

Более сложный вопрос состоит в другом: в каком соотношении находятся коммунизм и феминизм?

Если говорить о феминизме в широком смысле, как о множестве идеологий, объединённых общей проблематикой, то у коммунизма с феминизмом, несомненно, есть область пересечения. В этой области находится борьба против экономического и политического неравенства мужчин и женщин, против сексуальной и репродуктивной эксплуатации женщин, против реакционных идеологий, явно или скрыто рассматривающих женщину как недочеловека, за классовую солидарность независимо от пола, и т.д. К ней можно и нужно отнести любую борьбу против гендерного неравенства, взятую в контексте социального освобождения вообще. Можно называть эту область, например, социалистическим феминизмом.

Вне этой области будут находиться другие варианты феминизма: рассматривающие гендерную проблематику в контексте другой, некоммунистической идеологии (либеральный феминизм), нейтральные по отношению к коммунизму (культурный феминизм), прямо враждебные и конкурентные ему (радикальный феминизм).

Почему радикальный феминизм несовместим с коммунизмом, враждебен и конкурентен ему?

Во-первых, потому, что радикальный феминизм это идеология, выступающая за другой, альтернативный коммунизму проект переустройства общества. Этот проект несовместим с коммунистическим на любом уровне рассмотрения, от философского до организационного. Рассматривая гендерное угнетение как основополагающее по отношению ко всем остальным видам угнетения (включая классовое), радикальный феминизм расходится с коммунизмом уже в изначальных посылках. Инструментом анализа, когда таковой вообще присутствует, выступает «феминистская политэкономия», рассматривающая капитализм как «часть современной патриархальной системы». Радикальный феминизм считает, что подлинное противоречие существует не между социальными классами, а между мужчинами и женщинами. Соответственно, между всеми женщинами существует объективное неклассовое единство («сестринство»). Это совершенно другая перспектива рассмотрения общества, предполагающая другие идеи, другие цели и другие средства их достижения.

Объединить коммунизм и радикальный феминизм, с целью получения «вдвойне радикальной» идеологии нельзя. По тем же причинам, по которым нельзя объединить коммунизм и национализм (в том числе и «национализм угнетённых»). В основе идеологии будет лежать либо классовый принцип, либо гендерный (национальный). В первом случае это будет по сути всё тот же коммунизм, а во втором – всё тот же радикальный феминизм (национализм).

Во-вторых, так же, как национализм не есть идеология, представляющая интересы всей нации, а лишь интересы некоторой её части, вовлечённой в межнациональные конфликты, так и радикальный феминизм есть идеология не всех женщин, а лишь женщин, вовлечённых в межполовые конфликты. Так же, как и националисты, радикальные феминистки прибегают к демагогии, а иногда и подтасовке фактов, с целью преувеличить значение этих конфликтов, максимально расширить умозрительную социальную базу. Несмотря на это, большинство женщин сознательно и аргументированно отвергают радикальный феминизм, как противоречащий собственным интересам. Как сторонники социального освобождения вообще коммунисты должны с уважением относиться к пониманию людьми своих интересов, а как сторонники гендерного освобождения, в частности, должны уважать выбор женщин.

В-третьих, радикальный феминизм это идеология, разжигающая ненависть (описанный выше теоретический базис делает это практическим неизбежным). Мужчины всех классов демонизируются и объявляются эксплуататорами, коллективно создающими и поддерживающими систему угнетения женщин, им приписывается злонамеренность и «неумолимая ненависть» к женщинам. Любопытно, что обратной стороной подобного подхода оказывается унижение и обесценивание женщин («патриархалок»), которым приписывается скрытая ненависть к мужчинам, неспособность мыслить самостоятельно и делать выбор, их «подкупленность» угнетателями. По ряду причин, которые я считаю очевидными, идеология, унижающая и оскорбляющая абсолютное большинство людей (всех мужчин и почти всех женщин) несовместима с коммунистической идеологией, ориентированной на освобождение большинства и апеллирующей к чувству достоинства угнетённых.

В-четвёртых, сами радикальные феминистки в большинстве своём рассматривают коммунизм именно как чуждую, враждебную («мужскую») и конкурентную феминизму идеологию. Объединение радикального феминизма с коммунизмом им не нужно, вместо этого они предпочли бы по возможности прогнать конкурентов из интересующих их интеллектуальных пространств, приватизировать гендерную тему. Этот вполне заурядный идеологический конфликт, разумеется, подаётся в искажённом виде, как конфликт мужчин и женщин. Продвигается идея, что мужчина не может быть феминистом, что любой мужчина-феминист на самом деле совершает насилие над женщинами, что единственная форма сотрудничества мужчин с радикальными феминистками – это предоставлять последним ресурсы и принимать к сведению предоставленную информацию.

Я не просто так уделил этому вопросу столько внимания. Радикальный феминизм проповедует примерно те идеи, которые приходят в голову среднестатистическому жителю постсоветского пространства при упоминании феминизма вообще. Это отталкивает большинство от любого (в том числе социалистического) феминизма – а несвободное от того же самого стереотипа меньшинство (представленное исключительно леваками) чтобы сохранить верность принципу гендерного равенства, склоняются к принятию сексистской и тоталитарной идеологии радикального феминизма.

Оба этих пути ведут в тупик.

Алексей Портнов