«Шахтеров заставляют рисковать, чтобы заработать»«Шахтеров заставляют рисковать, чтобы заработать»«Шахтеров заставляют рисковать, чтобы заработать»
Пряма мова

«Шахтеров заставляют рисковать, чтобы заработать»

А. Манчук, Г. Ерман
«Шахтеров заставляют рисковать, чтобы заработать»
Всегда рассматривают нарушения рабочих – кто не туда пошел, «тормозок» не вовремя ел. Не знаю ни одного случая, чтобы рассматривали проблемы техники безопасности, за которые отвечает директор

01.08.2011

ЛІВА.com.ua: Дмитрий Калитвинцев, лидер Независимого профсоюза горняков на краснодонской шахте имени Баракова, получил широкую известность в конце девяностых годов – когда шахтеры Баракова и «Суходольской» в течение нескольких месяцев проводили акцию протеста перед зданием луганской облгосадминистрации, требуя погашения задолженностей по зарплате. Калитвинцев выступил организатором этой акции, за что подвергался преследованиям правоохранительных органов и властей.

Кульминацией этой драматической борьбы стали события 24 августа 1998 года, когда ОМОН напал на горняков на центральной площади Луганска, где рабочие собирались провести факельное шествие и сжечь чучело «паразита»-капиталиста. Это «побоище» стало одним из самых ярких эпизодов рабочей борьбы в истории постсоветской Украины.  

Независимый профсоюз горняков шахты имени Баракова существует с 1992 года. На сегодня в нем состоят 450 рабочих шахты и около 100 других граждан. ЛІВА.com.ua спросила Дмитрия Калитвинцева о причинах новых аварий на украинских шахтах, о настроениях в рабочей среде и перспективах новых шахтерских протестов.    

– В чем причина новых аварий на украинских шахтах? Кто в этом виноват?

– Причина одна. В погоне за «легкими тоннами» людей заставляют выполнять такие наряды, которые нарушают технику безопасности. О таких нарушениях все знают, но на них закрывают глаза. Ведь люди боятся, что их уволят. Многие – особенно молодежь – выплачивают кредиты. Детей кормить надо. А на частных шахтах зарплата ровно вполовину ниже, чем гарантирует отраслевое соглашение. Согласно отраслевому соглашению ставка «гроза» (горнорабочего очистного забоя – ред.) составляет семь тысяч гривень – а у нас ему платят 3100. И «бонусная система» работает так, что если человек усердствует, старается на работе, только тогда ему дают надбавку. «Грозы» могут работать вместе, но один получает одну сумму, а другой – другую.  

И людям надо постоянно «проявлять инициативу». А инициатива в шахте – это преступление. Это обязательно ведет к крупным авариям.

Наш профсоюз с 2008 года ведет в интернете «книгу памяти» шахтерских жертв. И вот «Краснодонуголь» перестал нам давать эти данные. Скрывают – не ваше, мол, это дело. Делают из них тайну за семью печатями, ничего не говорят журналистам. Хотя в той же России после таких аварий работает «горячая линия», дают информацию в прессе.

Характерно, что в выступлении президента новые аварии были названы «типичным случаем». Но когда людей убивают – это ведь из ряда вон выходящее событие! Такое отношение говорит о том, что наша власть уже рассматривает аварии как типичные – мол, они должны происходить на шахтах с повышенной взрывоопасностью, после буро-взрывных работ. Что, мол, здесь такого?

И что теперь – люди должны гибнуть после таких работ?

Вообще, в последнее время у меня складывается впечатление, что Госпромнадзор обслуживает интересы хозяев угольных шахт. Потому что никто не ответил за катастрофы на донецкой шахте имени Засядько, где только в одной аварии погиб сто один человек. И у нас на шахте «Дуванная», после взрыва в 2008 году, во всем обвинили самих рабочих.

Виновато руководство – начиная от администрации акционерного общества и кончая администрацией шахты. Практика на наших шахтах такова – датчики, которые указывают на повышенную концентрацию газа, умышленно отключают. Хотя, если выполнять все нормы техники безопасности, это на девяносто процентов исключает возникновение аварийных ситуаций

– Как обстоит дело с соблюдением норм техники безопасности в шахтах?

– У нас проходят так называемые «четверговые» совещания постоянно действующей комиссии по охране труда. И всегда рассматривают нарушения рабочих – кто не туда пошел, что-то не так сказал, «тормозок» не вовремя ел. Но я не знаю ни одного случая, чтобы за последние годы рассматривали проблемы техники безопасности, за которые отвечает директор, или главный инженер. Всегда рассматривают мелкие нарушения, которые допускают рабочие. Серьезные проблемы игнорируют – будто бы их и нет.

– Каковы сейчас главные социальные проблемы шахтеров? Довольны ли они уровнем зарплат, нет ли задолженностей, выплачивают ли деньги регрессникам?

– Самое главное – это уровень зарплаты. Как я уже говорил, тарифная ставка у нас ровно в два раза меньше, чем должно было быть согласно отраслевому соглашению. Но, кроме этой ставки, есть еще оклад – по категориям. И от рабочего требуют «проявлять инициативу» – то есть, быстрее и больше работать. «Инициативным» повышают категорию, с третей до первой – и они получают больше тех, с кем работают вместе, с кем делают одно дело, носят одни носилки.

Понятно, к чему ведет эта практика. Представьте себе, что машинист поезда должен ехать со скоростью шестьдесят километров в час, а он поднимает скорость выше девяноста. Что будет с поездом? Вот так и в шахте. Человек должен «проявить инициативу», чтобы взорваться – или получить больше денег. По сути, сама эта система заставляет рабочих рисковать, чтобы заработать. И это приводит к гибели людей.

А задолженностей по зарплатам сейчас нет – именно потому, что не платят столько, сколько положено. Иначе, я думаю, были бы задолженности.

Что же касается регрессников, они получают деньги от государства – но, конечно же, не в тех объемах, в которых повышается минимальная зарплата и растут цены. Хотят внести в закон изменение, чтобы платить за регресс только до шестидесяти лет. А после достижения этого возраста регрессники, видимо, умереть должны. Конечно, они сейчас собираются против этого бороться.

– Что вы думаете о новом проекте трудового кодекса? Будете протестовать?

Я скажу кратко – это кодекс рабства. Там что ни статья, то реальный шаг к ухудшению положения рабочих. Профсоюзные комитеты окончательно поставят в неравное положение с администрацией – хотя их возможности и силы и без того несопоставимы. Хотят узаконить увеличение рабочего времени. А ведь еще сто лет назад рабочие боролись за восьмичасовой рабочий день.

Мы уже проводили акции протеста, обращались в Международную организацию труда. Я был на общественных слушаниях в Верховной Раде. И там нам прямо сказали, что работа над этим проектом кодекса оплачена в американских долларах. И, хотите вы, или не хотите – мы, мол, все равно его примем. Хотя, я думаю, здесь нарушается Конституция. Повторюсь: новый трудовой кодекс узаконит рабство в Украине. 

Следует ли ожидать новой волны шахтерских протестов – как в девяностых годах и в начале нулевых?

– Все может быть. Потому что у нас многие говорят: наверное, такое же положение было в тысяча девятьсот семнадцатом году. И революция была именно потому, что людей начали давить, как давят сейчас. Недовольных очень много. Но профсоюзы сейчас не могут возглавить протест. Свободные профсоюзы только рождаются, а о «старых» профсоюзах и говорить нечего. Об этом говорит и ситуация вокруг изменений в трудовом кодексе и пенсионной реформе. Ведь лидер ПРУП Турманов голосовал в парламенте за эту антинародную реформу, которая не дает женщинам раньше выйти на пенсию.

– А сегодня ваш профсоюз часто вступает в трудовые конфликты с администрацией?

– У нас все время идут конфликты с администрацией. Если профсоюз не будет бороться за рабочих, то он не нужен.

– 24 августа 1998 года ОМОН избил шахтеров-бараковцев, протестовавших на главной площади Луганска с требованиями выплатить задолженности. Как вы считаете, может ли власть снова применить силу для подавления рабочих протестов?

 – Конечно, может. А кто им помешает?

 – С какими политическими силами и профсоюзами вы готовы сейчас сотрудничать?

 – Недавнее голосование по пенсионной реформе ясно показало, что представляют собой наши основные политические силы. «Регионы» обещали сделать нашу жизнь «райской», и сейчас, видимо, этим занялись. Что касается профдвижения – мы стараемся сотрудничать и с независимыми и с официальными профсоюзами. В борьбе за интересы людей у нас разногласий не возникает.

– То есть, шахтеры не видят в Януковиче «своего» – как это пытается представить якобы «донецкая» власть?

Когда Виктор Федорович пришел к власти, кто-то вышел с плакатом: «Донбасс победил!». Но это странная какая-то победа. Исходя из нашего положения получается, что Донбасс победил шахтеров, победил их семьи, победил регрессников и пенсионеров. Что получили от этой победы простые люди, которые здесь живут? Практически ничего. И рейтинг Януковича здесь упадет. Это видно по настроениям людей.

А народ у нас по-разному голосует. Мы опросов не проводили, но я знаю, что кто-то и за Тимошенко голосовал, и за коммунистов. Очень многие голосовали за Тигипко – не знаю почему, он же автор этой антинародной «реформы».

Спрашивали: Андрей Манчук, Георгий Эрман


Підтримка
  • BTC: bc1qu5fqdlu8zdxwwm3vpg35wqgw28wlqpl2ltcvnh
  • BCH: qp87gcztla4lpzq6p2nlxhu56wwgjsyl3y7euzzjvf
  • BTG: btg1qgeq82g7efnmawckajx7xr5wgdmnagn3j4gjv7x
  • ETH: 0xe51FF8F0D4d23022AE8e888b8d9B1213846ecaC0
  • LTC: ltc1q3vrqe8tyzcckgc2hwuq43f29488vngvrejq4dq

2011-2020 © - ЛІВА інтернет-журнал