Венесуэла: борьба после выборов

14 апреля венесуэльцы пришли на избирательные участки и проголосовали, избрав президентом бывшего министра иностранных дел и вице-президента Николаса Мадуро. Предвыборная гонка была напряженной, кандидаты шли, что называется, «ноздря в ноздрю», и разрыв между основными кандидатами оказался незначительным – гораздо меньшим, чем ожидалось.

Человека, которого обошел на выборах Мадуро, зовут Энрике Капирлес Радонски – это соперник Чавеса на прошлых выборах в октябре 2012-го году. Когда Чавес скончался в марте этого года, Каприлес был на Манхэттене, где его семья владеет целым рядом квартир на Верхнем Ист-Сайде. Он спешно вернулся в Каракас и заявил, что примет участие в досрочных выборах, назначенных после смерти Чавеса. Многие эксперты, в том числе и из числа его сторонников, утверждали, что у Каприлеса, проигравшего Чавесу с разрывом около 10%, все же есть шанс. Каприлес организовал достаточно активную, мощную избирательную кампанию, сократив разрыв до 2%. Тот факт, что результаты апрельских выборов отличаются от результатов октябрьских выборов, говорит о том, что некоторые из тех, кто голосовал ранее за Чавеса, отдали теперь свои голоса за Каприлеса.

Нынешние выборы интересны во многих аспектах, однако первое, что следует заметить – это отнюдь не была борьба идеологий. Мадуро, лично выбранный Чавесом, вел кампанию, как официальный кандидат от чавистов. Однако и Каприлес действовал точно так же, утверждая, что именно он сможет лучше управлять страной, которую оставил в наследство Чавес. Уже в ходе предыдущих кампаний Каприлес вызвал критику некоторых венесуэльских олигархов из числа «непримиримых» за то, что пытался подавать себя в качестве «социалиста из третьего мира».

Каприлес постоянно сравнивал себя с бразильским президентом Лулой да Сильва, заявляя, что он сохранит все социальные проекты Чавеса – систему здравоохранения, образования, обеспечения жильем, детские сады и прочие проекты, рассчитанные на помощь городской и сельской бедноте. При этом Каприлес, который в 2002-м году поддержал организованный США переворот, временно свергнувший Чавеса, сейчас уже объявляет себя «боливарианцем». Еще несколько лет подобное нельзя было даже и помыслить – это все равно, что Дик Чейни объявил бы себя членом левой антивоенной феминистской организации Code Pink.

В ходе нынешних выборов Каприлес пошел еще дальше – он назвал свой избирательный штаб именем Симона Боливара и заявил, что он не только сохранит все социальные проекты Чавеса, но и начнет новые. Он пообещал в несколько раз увеличить зарплаты и пенсии и стал копировать даже манеру речи Чавеса, вставляя его фразы в свои выступления. Каприлес стал использовать в своей предвыборной кампании и всю символику, ассоциируемую с «боливарианской революцией». Иными словами, столь небольшой разрыв между кандидатами отнюдь не объясняется разочарованием некоторой части населения в чавизме – ведь Каприлес обещал консолидировать все достижения политики Чавеса, заявляя, что именно он, а вовсе не Мадуро, сможет достойно продолжать дело Чавеса.

Однако, если бы Каприлес победил на выборах, он, несомненно, сразу же начал бы сворачивать чавистскую политику (по крайней мере, попытался бы) и вернулся бы на свои старые позиции – позиции того времени, когда он поддержал переворот. Однако джина Боливарианской революции, однажды выпущенного из бутылки, не так-то просто загнать туда обратно. На протяжении четырнадцати лет Чавес проводил политику, предполагавшую существенное расширение участия народа в управлении. Сам термин «демократия» стал определяться именно как «социальная демократия». Чавес также способствовал обретению прав и возможности участия в процессе принятия решений для тех, кто раньше формально был исключен из политической жизни – в частности, это касается тысяч (а вероятно уже около миллиона) мигрантов из Колумбии (преимущественно рабочие и прислуга), которых вывели из тени и легализовали, благодаря иммиграционной реформе, которую США, по сути, пытаются лишь копировать.

Таким образом, как оказалось, Каприлес может вернуться на политическую арену, лишь приняв «новую венесуэльскую реальность». И потому, в любом случае, какая бы ситуация не сложилась в Венесуэле в будущем – но победителем выборов 14 апреля опять является… сам Чавес.

Кроме того, сам факт того, что многие венесуэльцы сознательно решили поддержать оппозиционного кандидата, свидетельствует о том, о чем долгие годы твердили сторонники венесуэльской демократии – люди действительно голосовали за Чавеса по собственной воле – потому, что они хотели голосовать именно за Чавеса, а не потому что их, якобы, обманули, подкупили или запугали.

Итак, что же произошло в Венесуэле? Ожидалось, что Мадуро победит на выборах легко – набрав столько же голосов, сколько и Чавес в октябре. К сожалению, нет экзит-полов, которые могли бы предоставить нам данные о мотивации избирателей, но, как я уже писал в Nation, поддержка Чавеса обусловлена двумя основными факторами. Во-первых, его поддерживали венесуэльцы, активно участвующие в разных социальных движениях – тех самых низовых организациях, о которых Джордж Цикарелло-Махер пишет в вышедшей на днях книге «Мы создали Чавеса – народная история венесуэльской революции». Именно их активизм и делает Венесуэлу одной из самых демократических стран мира.

И вторая категория поддерживавших Чавеса людей – это неорганизованные избиратели, зачастую из среднего класса, которые вовсе не обязательно стремились строить социализм XXI-го века, однако полагали, что политика перераспределения доходов, проводимая Чавесом, идет им во благо. Полагаю, что именно часть этой второй категории избирателей, озабоченная ростом преступности, насилия и коррупции, перешла на сторону Каприлеса, поскольку Мадуро их не впечатлял. Нынешние выборы – это тревожный сигнал для чавизма.

Мадуро, сам в прошлом водитель автобуса и профсоюзный лидер, органически связан с социальными движениями – причем, более, чем кто-либо из политиков, претендующих на звание наследников Чавеса. Однако нынешний результат выборов – это и предупреждение о том, что многие венесуэльцы при том, что хотят еще более справедливого общества, однако желают также, чтобы регулярно вывозился мусор, на улицах было безопасно, электричество подавалось без перебоев, и в целом хотят менее коррумпированное и более эффективное правительство.

С другой стороны, хотя оппозиция добилась максимально возможных результатов, она все же не победила. Венесуэльской олигархии и старой политической элите понадобилось семь лет, чтобы скрипя зубами признать легитимность Уго Чавеса – и это после того, как оппозиция, утверждая обратное, фактически разрушала экономику страны парализующим ее саботажем, попытками переворота и прочими действиями, нацеленными на дестабилизацию обстановки в Венесуэле.

Сейчас оппозиции вскружил голову столь высокий процент отданных за нее голосов. К тому же, она чувствует слабость Мадуро. И оппозиция, у которой перед носом замаячила возможность реставрации своих классовых и расовых привилегий, очертя голову, несется к пропасти. Каприлес отказывается признать результаты выборов – а, следовательно, и легитимность Мадуро. Каприлес потребовал полного пересчета голосов и призвал своих сторонников выйти на уличные протесты. Может случиться, всё что угодно, но, учитывая прозрачность венесуэльской системы выборов, пересчет голосов, скорее всего, подтвердит победу Мадуро – разница, все-таки, в 250 000 голосов.

Иными словами, вскоре мы станем свидетелями нового витка конфронтации, в ходе которого оппозиция вернется к своей максималистской программе антагонизма с чавистами. Пока еще рано говорить, к чему это может привести, но уже в понедельник – сразу же после выступления Каприлеса – стали поступать репортажи о том, как сторонники оппозиции убили четырех чавистов. Вы, конечно же, не узнаете об этом из отчетов правозащитников из Human Rights Watch, но основными жертвами политического насилия на протяжении вот уже 14 лет являются как раз сторонники Чавеса, в том числе и крестьяне, пытающиеся воспользоваться правами, которые им предоставила земельная реформа.

В свою очередь, Мадуро будет вынужден реагировать на это в срочном порядке – у него нет времени на раздумья и обстановка в стране крайне нестабильна. Мадуро просто придется предпринимать какие-либо действия, направленные против олигархии, ее политических ставленников и представителей в масс-медиа. И насколько бы умеренными ни были эти меры (в сравнении, например, с той катастрофой, которая реально разворачивается в Гондурасе и Колумбии), на них сразу же обрушится с критикой мэйнстрим-медиа, администрация Вашингтона и ее придаток из числа правозащитников типа Human Rights Watch.

В прошлом сама харизма Чавеса и его умение (несмотря на всю пафосную риторику) «легким касанием» вести политическую игру – в нужный момент «задвигать в тень» ключевые фигуры из оппозиции, заключать совершенно неожиданные союзы – все это помогало в ключевые моменты разряжать ситуацию и снимать социальную напряженность. Это и есть одна из основных причин, почему Венесуэла, несмотря на радикальную революционную риторику ее правительства, не скатилась в череду насилия, обычно сопутствующего любым революциям. Будем надеяться, что и Мадуро сумеет выработать такие же навыки и сможет продолжать реализовывать социальные проекты, не поддаваясь на провокации оппозиции.

Если же немного отойти от темы венесуэльских выборов, то следует отметить, что мы становимся свидетелями того, как во всей Латинской Америке осуществляется эксперимент по продвижению социальной демократии, начало которому было положено с избранием Чавеса в 1998-м году. И этот процесс уже пережил первое поколение, начинавших его лидеров стран. В Аргентине еще раньше в 2010-м скончался Нестор Киршнер. В Бразилии, бывший президент Лула да Сильва тоже был болен раком, и хотя ему удалось излечиться, но он заявил, что больше не будет участвовать в выборах.

Таким образом, латиноамериканские «новые левые» входят в новую стадию – представляющую для них еще большую опасность, требующую от них еще большей отдачи. И, похоже, Венесуэла снова оказывается в авангарде.

Грэг Грэндин

Nation

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Славой Жижек. Сердце больше жизни

Дмитрий Колесник. Николас Мадуро. «Тень Чавеса»

Андрей Манчук. Три встречи с Чавесом

Дмитрий Штраус. Семь часов в очереди к Чавесу