«Креативный класс» или путь к массам?

Теги матеріалу: кирпиченок, лібералізм, ліві, пам`ять, політики, солідарність, срср-ex

28.01.2013

Я благодарен Алексею Сахнину за его ответ, и надеюсь, что наша дискуссия будет способствовать пониманию событий «политического 2012 года» в России, а также позволит оценить перспективы левого движения в нашей стране.

Одним из самых спорных моментов является анализ состава участников «болотного» движения. Алексей Сахнин делает акцент на том факте, что большинство участников либеральных манифестаций это люди наемного труда – среди которых по данным анонимных социологов, «доля людей левых взглядов от анархистов до социал-демократов и от «новых левых» до коммунистов) непрерывно росла».

Теме потенциальной революционности «офисного пролетариата» активно обсуждалась в левых и марксистских кругах последние 20 лет, но лучшим критерием истины, как известно, является практика. С началом последнего экономического и политического кризиса капитализма «планктон» был взвешен, измерен и, к сожалению, признан легковесным. Во время «арабской весны» труженики мышки и факса не смогли выйти за рамки либеральных лозунгов. В дни протестов в Грециии Испании на переднем плане борьбы были врачи, учителя, учащиеся, промышленные рабочие организованные в профсоюзы и «старые» левые партии. Офисные служащие остались в своих офисах. Ничего хорошего нельзя сказать и о российском «креативном классе».

Подобно французским рабочим 1789 года отожествлявших себя со своими хозяевами, многочисленные работники московских корпораций и офисов не видят различия между своими интересами и целями их корпораций. (Забавно, что многие из участников протеста в той или иной форме обслуживают правящую в России олигархию – и, по меткому выражению Михаила Делягина, без «жуликов и воров» просто умерли бы с голода.) Во время маршей протеста, иностранные корреспонденты публиковали интервью с демонстрантами, рассказывающими как они вышли на протест «всем офисом вместе с директором». Добавим, что офисный «пролетариат» вполне справедливо считает себя порождением рыночных реформ 90-х годов, горд своим «креативным статусом», материальным положением, страдает хроническим национализмом и ненавидит коммунизм.

Утверждение Алексея о росте среди протестующих пролетарского элемента, к сожалению, не соответствует действительности. В реальности наблюдается обратная тенденция. По данным ВЦИОМ, к июню 2012 года:

«Протестное движение все отчетливей становится движением трех социально-профессиональных групп: «креативного класса», офисных служащих и учащейся молодежи. Половина опрошенных участников «Марша миллионов» 12 июня с.г. представляли эти три группы (на митинге 4 февраля с.г. – только 30%). Наибольший отток фиксируется среди групп участников «от производства» (рабочие, ИТР), пенсионеров, государственных и муниципальных служащих».

« …Среди участников акции увеличилась доля респондентов с повышенным уровнем трудовой мобильности: тех, кто имеет доходы от дополнительных заработков, частного предпринимательства в феврале было 20%, на недавней акции – 50%.»

Хорошим примером типичного протестующего является печально известный Алексей Кабанов. У этого человека не было ни «п–датой шубки», не квартиры, ни машины. Настоящий пролетарий в древнеримском значение этого слова. Правда, с наемными рабочими Кабанов мог отождествлять себя только в страшном сне. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы стать собственником, капиталистом. Листовки с разоблачением Собчак, Немцова и К ему были действительно не к чему, ведь для него эти типы – объекты для подражания.

Довольно единодушно высказались по поводу социального состава протестующих и российские социологи, отождествляющие себя с левым лагерем. Александр Тарасов не стеснялся в выражениях и даже поставил под вопрос даже мужское достоинство манифестантов в статьях «Бунт кастратов» и «…посильнее Фауста Гёте». Часто оппонирующий Тарасову Борис Кагарлицкий в статье «Загадка креативного класса», высказал интересное, хотя и не бесспорное мнение, что на улицу вышел «класс наемных работников, а масса наемных потребителей … Никаким творческим пролетариатом они не являются, никакой эксплуатации ни в какой форме не подвергаются, никакого участия в создании новой стоимости не принимают. Их политэкономическая функция - потреблять, задавая более широким массам того же среднего класса и тиражируя потребительские модели, тренды, образцы, культурные нормы». Таково мнение социологов.

Алексей, Вы правы в том плане, что буржуазные лидеры протеста тяготеют к сделкам с властью. Причина этого не в личном оппортунизме данных политиков, а в том, что закулисные договоренности являются для них единственным путем прихода к власти. Либеральные политики, конечно, могут выигрывать выборы, которые они организовывают сами: с куриями, вступительным взносом, фактическим имущественным цензом (ежемесячным взносом в 5000 рублей). Но не секрет, что на более-менее честных общенациональных выборах они не возьмут более 15% голосов. А это значит, что к власти они могут придти только путем сделок с чиновниками нынешнего режима, опираясь на уличную массовку. И вновь обретенную власть они будут удерживать теми же методами, что и Путин – ложью, манипуляциями, насилием.

Перейдем теперь к рабочему классу. К сожалению, Алексей, Вы проигнорировали мой тезис о том, что промышленный пролетариат России находится сегодня в процессе формирования. Я согласен с тем, что старый советский рабочий класс разбит и деморализован. В его среде нередко популярны консервативные настроения – хотя не все так плохо, как Вы считаете. Старые советские рабочие все-таки чаще голосуют за КПРФ, а ЕдРо и путинский режим воспринимают как «меньшее зло» в сравнение с ностальгирующим по «свободным 90-м» «болотом».

Это тоже массы – причем в классовом и социальном плане они ближе к нам. И мы тоже должны идти к ним со свой рабочей правдой. Позволю высказать еретическую точку зрения – в ходе предвыборных баталий 2012 года левым следовало обратиться не только к «болоту», но и к «поклонной». Принудительно мобилизованные на «поклонные митинги» люди, должны были с интересом принять материалы, обличающие путинский режим как продолжение политики «лихих 90-х» в новом обличие.

С другой стороны, рабочий класс России пополняется сегодня за счет молодых рабочих новых предприятий создаваемых российским и иностранным капиталом. Эти люди не обременены предрассудками прошлого и очень хорошо ощущают на своем горбу прелести современного капиталистического менеджмента. Частью русского пролетариата становятся и десятки тысяч рабочих мигрантов привлекаемых к малоквалифицированному и низкооплачиваемому труду. В этом плавильном котле из старых советских трудящихся, приходящей на новые заводы молодежи и эмигрантов рождается новый рабочий класс России. И именно сегодня коммунистическое движение имеет беспрецедентный шанс завоевать его уважение и доверие. Разумеется, речь идет не о карикатурной «организации забастовок», а о реальной работе в профсоюзах, защите общежитий, помощи рабочим-эмигрантам.

Последняя обсуждаемая нами проблема – критерий эффективности агитации левых на болотных митингах. Действительно ли выступления Сергея Удальцова и Ильи Пономарева привлекли в ряды коммунистических и рабочих партий множество новых активистов? После 6 мая 2012 года в России состоялось две крупные «общелевые» акции: Марш «Антикапитализм» 8 сентября 2012 и акция 7 ноября. Число участников «Антикапа» в лучшем случае не превышало несколько сот человек. Сотнями исчислялось и количество пришедших на традиционную ноябрьскую демонстрацию. Где же эти товарищи, которые якобы вступили в наши ряды после майских событий? Может быть, стоит честно признать, что их нет, а «левый поворот масс» 6 мая – это миф?

А как обстоят дела с представительством левых в выборных органах оппозиции? По итогам выборов в Координационный совет оппозиции, самый раскрученный левый политик «болота», Сергей Удальцов получил 21424 голосов. Это в два раза меньше голосов, чем получил Навальный, и почти на десять тысяч голосов меньше чем получили другие «болотные» вожди. С трудом прошел в общегражданский список Олег Шеин. Хипстеры не простили ему 1993 года.

Алексей, боюсь, что ваши усилия по информированию московской публики касательно социализма пропали впустую. Они и так знают, что это за зверь. Социализм для них это ГУЛАГ, отключение электричества в Венесуэле и жуткая Северная Корея. Они читают СНОБ.ру и блог Ильи Варламова. И поверьте, эти источники для них гораздо авторитетнее, чем ваши «социальные» выступления. Для них, коммунисты это не люди, персонажи «хуже антисемитов». Разумеется, протест без них выглядит респектабельнее, но для «общегражданского» фасада они необходимы – как, впрочем, и националисты, которые, вероятно, тоже завоевали репутацию авангарда борцов за демократию.

Нужна ли нам работа в массах? Да конечно нужна. Только массы – это большинство непривилегированного населения, а не служащие сконцентрированных в Москве корпораций. Мы попытались работать с этими «трудящимися», и сейчас следует честно признать, что это опыт закончился фиаско. Левые должны обладать достаточной политической гибкостью, чтобы оставить неудачный проект и двигаться дальше. В июле 1917 году, Ленин снял лозунг «Вся власть Советам», когда этот краеугольный для рабочей демократии институт оказался под контролем даже не буржуазии, а эсеров и меньшевиков. Спустя месяц, разгромленные «сектанты» – большевики вернули все свои позиции и вернулись в Советы как большинство.

Лучший способ демонстрации оппортунизма либеральных вождей оппозиции – немедленный и громкий разрыв с ними, а не заседание с ними в уютном КС. Лучший путь к массам – обращение к трудящимся, к тем 75% процентам населения, что голосуют за КПРФ, «Справедливую Россию», обманутым избирателям ЕдРа. Реальный авторитет может быть завоеван только работой на местах – защитой социальных институтов, медицины, науки образования, борьбой за права рабочих. Да, это не так приятно как раздача интервью «Дождю» и глянцевым журналам, но только такой долгий и тяжелый путь восстановит коммуникацию между левыми и трудящимися массами. Единственными людьми способными изменить социальное устройство России и гарантировать ей демократию.

Артем Кирпиченок

Читайте по теме:

Алексей Сахнин. Надо ли идти на трибуну?

Артем Кирпиченок. Письмо Алексею Сахнину

Алексей Сахнин. Практика против фразы

Андрей Манчук. Интервью с Изабель Магкоевой

Александр Лехтман. Позитив на марше

Борис Кагарлицкий. «Очень мирный русский бунт»

Максим Фирсов. Интервью с Сергеем Удальцовым

Андрей Манчук. Интервью с Кириллом Медведевым

Женя Отто. Главный аргумент

Андрей Манчук. «Мы здесь власть»