Евроинтеграция или Бандера?

Истерика – это вполне подходящее определение для описания реакции на решение о «запрете бандеровской идеологии», которую продемонстрировала патриотическая часть украинского общества и потакающий ей официальный истеблишмент.

Конечно, эта законодательная инициатива Польши весьма неоднозначна, а местами и абсурдна. Взять, хотя бы, ту часть, которая касается конкретно «бандеровщины». В законе черным по белому написано: «Преступлениями украинских националистов и членов украинских организаций, сотрудничавших с Третьим Рейхом, как это определено в Законе, являются деяния, совершенные украинскими националистами в 1925-1950 годах с применением насилия, террора или других форм нарушения прав человека в отношении отдельных лиц или групп людей». Понятно, что после 1945 года никакого Третьего рейха уже не было, а 1925 он еще попросту не существовал. Хотя факта самих задокументированных и описанных в документах и свидетельствах преступлений это, разумеется, никаким образом не отменяет.

Польский закон наделал много шума. Недовольны им не только в Украине. Весьма жесткую реакцию он вызывает сейчас и в Израиле. К слову, поляки пообещали израильтянам и американцам провести консультации по поводу закона. С Украиной же дополнительные дебаты даже не анонсированы. Частично, это можно объяснить уровнем нынешнего дипломатического ведомства Украины, отличающегося анекдотическим воинствующим непрофессионализмом. Отечественный МИД последовал в фарватере общественно-патриотического мейнстрима и отреагировал на закон в той же истерической манере. Глава МИД отметил: «Введение в юридическую плоскость термина «преступления украинских националистов» усиливает односторонние стереотипы и провоцирует ответную реакцию. Идея признать какие-то нации преступными ведет в никуда». То есть, другими словами, Климкин вполне однозначно отождествил украинских националистов со всей украинской нацией.

В ряде областей Украины был также инициирован вопрос об использовании партийной ультраправой символики ОУН и УПА наряду с государственной символикой – по крайней мере, в праздничные и памятные даты. Губернатор Николаевской области господин Савченко и вовсе договорился до того, что нужно использовать вместо государственной символики загадочный «червоно-красний прапор». Возможно, это даст СБУ дополнительные основания касательно проверки Алексея Савченко на предмет пропаганды коммунистической идеологии.

В Верховной Раде предсказуемо заявили об очередном «ударе в спину» и необходимости люстрации обладателей «карты поляка», обещая расширить полномочия и увеличить финансирование отечественного Института национальной памяти – для еще более масштабной деятельности его главы Владимира Вятровича, который единолично подбросил большой воз дров в польско-украинский костер «дружбы народов».

Пересматривая исторические акценты на официальном уровне, воспевая других героев, иначе оценивая те или иные исторические события и даже предлагая изменить преемственность Украины от другого государственного формирования, стоит ожидать реакции от субъектов, вовлеченных в пересматриваемую историческую парадигму. Провозглашая равнение на иную концепцию восприятия истории, не стоит удивляться изменению риторики субъектов исторической реальности.

Важно отметить и то, что в новейшей истории государства Украина еще не было повода реагировать на предъявленные в жесткой форме исторические претензии. Украина привыкла сама выставлять счета, а не получать их обратно. Куда проще выдвигать обвинения в адрес той же России, виня ее за деяния разных царей и императоров, за крепостное право, за коммунизм, коллективизацию, голодомор, репрессии, товарища Сталина, русификацию и атомную энергетику. И совсем другая ситуация – выступать в качестве адресата исторических жалоб, претензий и счетов. Такого опыта у нашей дипломатии и истеблишмента, по большому счету, нет.

Это также порождает неадекватные ответные меры или неуклюжие попытки поспешно найти искусственно сконструированные точки соприкосновения и примирения. Например, как в случае Петра Порошенко, который на встрече с польским коллегой Анджеем Дудой в Харькове в декабре прошлого года заявил, что захвативший Киев и оккупировавший Галичину Пилсудский – это объединяющий украинцев и поляков исторический герой. Объединяющий – да, а в каком смысле – большой вопрос. Можно, к примеру, попробовать предложить поляков «компромиссную» личность в виде Симона Петлюры. Но вопрос в том, устроит ли он в таком контексте самих украинцев – или все тот же Израиль, где никогда не забывали погромы петлюровских атаманов?   

«Проблема в том, что и в Польше, и в Украине у власти правые популисты. А они апеллируют не столько к социально-экономическим процессам, сколько к исторической памяти и национальной идентичности. Наша власть ориентирована на националистический электорат, и потому обращается к той исторической «мифологии», которая ему присуща. Точно так же провластная польская партия «Право и справедливость» получает электоральный урожай с районов, заселенных потомками переселенцев с Волыни и Галиции. Поэтому в риторике этой политсилы будут сохраняться темы Волынской трагедии и тому подобных моментов, болезненных для поляков», – говорит об этих противоречиях украинский политолог Кость Бондаренко

Проблема этого противостояния правых исторических мировоззрений усугубляется отсутствием пространства для маневра – в экономическом, политическом и том же историческом курсах. Вся идеологическая риторика украинской власти построена на основе сакрализованого и безальтернативного курса евроинтеграции. Но на пути официально задекларированного «цивилизационного выбора» стоит польская граница с редутами общеевропейских правил, обязательств и польских национальных интересов.

Учитывая этот факт, нужно помнить: соседи с имперским миропониманием граничат с нами не только на востоке. И ответом на собственную оголтелую националистическую политику в любой момент может быть получен симметричный ответ в виде точно такой же политики вчерашних союзников, которые быстро превращаются в очередных «врагов Украины».    

Роман Губриенко

Читайте по теме:

Пер Андерс Рудлинг, Эфраим Зурофф. Борьба за историческую правду о Холокосте в Украине

Мачей Вишнёвский. «Волынь. Про любовь в бесчеловечные времена»

Даниэль Лазар. Кем был Степан Бандера?

Георгий Касьянов. Политика присваивает прошлое

Ґжеґож Россолінські-Лібе. Суспільство не бачить проблеми у неофашистських рухах

Карел Бергкоф. Голод у Києві