Судный день выборов

День, который здесь ждали со времени предыдущих президентских выборов и последовавшего за ними политического кризиса – вначале с содроганием, а затем, со дня принятия новой конституции 2010 года (как считается, самой либеральной в Африке южнее Сахары), с робкой надеждой – наконец настал. 4 марта внимание всего мира будет приковано к Кении. На глазах у множества журналистов и международных наблюдателей из Африки, Европы и Америки эта страна выберет себе президента, двухпалатный парламент и губернаторов провинций. «На вас смотрит целый мир!» – взывает сегодня к гражданам государственная пропаганда, призывая их к ответственному участию в голосовании.

Похоже, кенийцам даже в некоторой степени льстит такое внимание мирового сообщества. Хотя, впрочем, им к нему отнюдь не привыкать. Еще до обретения независимости, 50-летний юбилей которого как раз выпадает на нынешний год, Кения служила своего рода «витриной британского колониализма». В постколониальную эпоху ее достаточно быстрый и устойчивый экономический рост старательно и долго преподносился как успех капиталистического пути развития. Модельная страна «британской» Африки (модельной страной Африки «французской» был Кот-д’Ивуар, но об этом в другой раз), потенциальный региональный лидер... Этой стране, казалось бы, не хватало самой малости – демократии.

Впрочем, в 2007 году этот маленький недостаток наконец-то мог быть исправлен на президентских выборах, которые должны были обратить мечту о демократии реальность – или, по крайней мере, сделать серезный шаг в этом направлении. Та декабрьская президентская кампания начиналась весьма спокойно, и ничто не предвещало наступления событий, которые последовали сразу за оглашением ее итогов. Блокпосты, отряды «этнической» милиции, полыхающие огнем дома и целые деревни, свыше 600 тысяч беженцев и около 1200 погибших... Оказалось, что за «витриной колониализма», помимо красивых цифр и слов, в стране есть реальные люди и не менее реальные трущобы, составляющие внушительную часть Найроби – города, который, не будь этих самых трущоб, также мог бы служить «модельным» африканским мегаполисом.

Впрочем, насилие бушевало в те дни не только в трущобах столицы, но и по всей стране. Его эхо докатилось тогда даже до наших стран. О постэлекторальном кризисе в Кении взахлеб писали российские СМИ играя словами и иронизируя на тему «оранжевой революции» (от названия Оранжевого демократического движения – главной оппозиционной партии Кении). Благодаря усилиям международных посредников конфликт удалось остановить. Мваи Кибаки был признан переизбранным на второй срок президентом, а его оппоненту, Раиле Одинга, победа которого, согласно мнению многих наблюдателей и данным экзит-полов, была в тот раз украдена, гарантировалось кресло премьер-министра.

Две главные проблемы Кении – соперничество этнических элит и земельный вопрос. Правящая элита традиционно формируется из представителей народа кикуйю. Кикуйю был первый президент страны Джомо Кениата. Его сын, Ухуру Кениата, сегодня является первым претендентом на президентское кресло. Он идет на выборы во главе так называемой «Юбилейной коалиции», удачно играя на ассоциациях со своим именем (На а суахили «ухуру» значит «свобода» и «независимость» – что весьма удобно использовать в предвыборной борьбе в юбилейный год независимости Кении), и апеллируя к авторитету своего знаменитого отца. Ухуру раздает избирателям абсолютно типичные популистские обещания – обеспечить всех школьников бесплатным молоком и ноутбуками от солнечных батарей, всех скотоводов – страховками от падежа скота, всю молодежь – беспроцентными ссудами, всех рожениц – местами в роддомах, а всю страну – удвоением темпов экономического роста за следующие пять лет, вкупе с радикальным сокращением бедности. Конечно же, Кениата-сын предпочитает особо не распространяться по поводу того, откуда он намерен взять деньги на все эти чудеса – произнося лишь общие слова о «создании привлекательного инвестиционного климата», который, видимо, должен сам по себе автоматически решить все проблемы.

Главным его оппонентом выступает все тот же Одинга, кандидат от народа луо. Луо традиционно оспаривают гегемонию элит кикуйю – и всякий раз проигрывают. Все здешние выборы и вся политическая жизнь страны строится на данном сюжете. Народ луо, кстати, известен также и тем, что именно из его представителей происходит отец Барака Обамы – и после победы последнего на выборах в 2008 году в Африке ходила шутка: США получили президента-луо раньше, чем Кения! Поскольку луо традиционно находятся в оппозиции правящим элитам, и в большей степени страдают от социально-экономических проблем, программы их кандидатов, как правило, более «левые» – и по духу, и по конкретному содержанию. Так, многие политобозреватели считают Одингу почти что социал-демократом, или же «не-марксистским левым». О его политических пристрастиях говорит хотя бы тот факт, что он назвал своего сына Фиделем Кастро  (хотя довольно экспансивные заявления по адресу сексуальных меньшинств, напротив, служат для многих основанием считать его гомофобом и, как следствие – консерватором). Ключевой вопрос для программы Одинги – это неравномерное распределние земельных ресурсов страны, захваченных элитами кикуйю еще в эпоху деколонизации. Проводя параллели, пожалуй, можно назвать это своего рода аналогом лозунга пересмотра итогов приватизации в современной России.

Третьей важной силой является народ календжин. Из этого народа происходил второй президент страны – Даниэль Арап Мои, последовательный антикоммунист и классический африканский консерватор. Среди кенийцев он получил прозвище «Ньяйо», – что можно перевести как «последователь», – недвусмысленно указывающее на его преданность курсу Кениаты-старшего. Расцвет коррупции, кризис в экономике, политические репрессии, разжигание межэтнической вражды – все это неотъемлемые черты и печальные «достижения» двадцати с лишним лет правления этого политика. К слову, оба сегодняшних кандидата начали свою политическую жизнь именно в эпоху его правления. В 1982 году Одинга попадает в тюрьму за соучастие в заговоре с целью осуществления государственного переворота, организованного его отцом. За шестилетним сроком заключения и последующим освобождением последует еще два коротких тюремных срока, и затем бегство в Норвегию. Что касается Ухуру, его карьера, напротив, шла в гору – и в 2002 году, с подачи Арапа Мои, ему почти удалось стать президентом.

Что касается роли календжин в разворачивающемся ныне соперничестве Кениаты и Одинги, она является весьма неоднозначной. Политическим лидером календжин считается Уильям Руто, успевший побывать министром сельского хозяйства, а затем министром образования – ныне депутат кенийского парламента. Во время кризиса 2007-2008 годов Руто входил в число сторонников Одинги и был одним из лидеров Оражевого Демократического Движения, что позволило существенно расширить его этносоциальную базу за счет народа календжин. Позже Руто переметнулся в лагерь «консерваторов», и теперь наоборот является соратником Ухуру Кениата по его «Юбилейной коалиции». Однако, было бы слишком наивно предполагать, что это автоматически позволит Ухуру привлечь на свою сторону голоса календжин: между ними и кикуйю существуют достаточно серьезные противоречия, которые могут расколоть календжин на два лагеря. Собственно от того, как распределятся их голоса, во многом и зависит исход нынешних выборов. С одной стороны, это создает им дополнительную интригу, с другой – лишний раз подогревает страсти и увеличивает ставки в и без того рискованной игре.

Естественно, список этнических групп Кении не исчерпывается тремя указанными выше народами. Специальная Комиссия по национальному объединению и интеграции регулярно проводит мониторинги и внимательно следит, чтобы процентное соотношение представителей каждого из кореных народов Кении на государственной службе более-менее соответствовало процентному отношению самого этого народа по отношению к общему населению Кении. При малейшей тенденции к отклонению от состояния баланса Комиссия начинает бить тревогу – иначе ситуация снова может взорваться изнутри и вылиться в этнополитический конфликт. Так сложно выглядит изнутри своеобразный «кенийский мультикультурализм».

Для Одинги нынешние выборы – это,  скорее всего последний шанс занять главное кресло страны. Но для Ухуру Кениаты все выглядит еще более драматично. Вместе со своим соратником Уильямом Руто и еще тремя высокопоставленными чиновниками (среди которых также затесался один одиозный журналист) они проходят по делу об организации актов массового насилия и преступлений против человечности во время политического кризиса 2007-2008 в Международном уголовном суде. Очередные слушания по процессу назначены на апрель. Поэтому Кениата оказывается в положении товарища Саахова из «Кавказской пленницы»: либо народ выбирает его в президенты, либо отправляет его на скамью подсудимых в Гаагу.

Во всей этой истории есть еще один персонаж, о котором мы забыли упомянуть: нынешний президент Мваи Кибаки. Для него это в любом случае последний срок и главной его задачей сейчас является обеспечить проведение мирных демократических выборов без эксцесов, чтобы спокойно передать власть преемнику и тихо уйти на пенсию играть в свой любимый гольф. Разумеется, ему бы больше хотелось видеть в качестве своего преемника Кениату. Однако, учитывая весьма неоднозначную репутацию последнего и возможные негативные последствия в случае избрания в президенты человека, находящегося под следствием за совершение преступлений против человечности (разумеется, об объективности и легитимности Международного уголовного суда можно спорить часами, однако сути дела это не меняет) не исключен вариант при котором Кибаки встанет на сторону сильнейшего – даже если им окажется Одинга.

Самый главный вопрос, который сейчас волнует и кенийцев и их соседей и международных наблюдателей: удастся ли избежать трагического сценария 2007-2008 годов? Большинство комментаторов считает, что шансы на это велики – и, по крайней мере, потрясения таких масштабов, скорее всего, должны миновать страну. На то есть несколько причин. Согласно новой конституции – той самой, на которую теперь возлагаются такие надежды, чтобы получить президентский пост надо не только получить абсолютное большинство голосов избирателей, но и набрать не меньше 25% голосов в 24 из 47 провинций. По мысли ее архитекторов, такая система должна служить препятствием формированию этнократических элит и раздроблению страны на вотчины и уделы тех или иных политических сил.

Кроме того, считается, что страны Запада должны сделать все, чтобы предупредить возможное повторение кризиса в Кении – учитывая ту роль, которую взяло на себя ее правительство в войне с движением «Аль-Шабааб» в Сомали. Более того, с момента последних выборов Восточноафриканское сообщество уже проделало достаточно серьезный путь в сторону региональной интеграции, поэтому теперь проблемы Кении, как ярко выраженного гегемона в этом процессе, это уже проблемы не только отдельной страны, но и всего региона в целом. Многочисленные профилактические меры и чуткий контроль за ситуацией также должны дать свои плоды – ведь, в отличие от предыдущих выборов, в этот раз здесь уже примерно знают, чего можно ожидать.

Тем не менее, накануне снова появилась информация о готовящихся акциях экстремистской военизированной группировки кикуйю «Мунгики», которая запугивает простых граждан и связанных с избирательной кампанией служащих устрашающими посланиями – своего рода «черными метками». Живущие в пестром этническом окружении кенийцы предпочитают на время выборов покинуть дома и пересидеть их в районах компактного проживания своих этнических групп. Все это в сумме не позволяет с полной уверенностью отрицать вероятность локальных столкновений и провокаций. Хотя если, они и будут, то скорее во время второго тура, назначенного на апрель – а в том, что он состоится, не сомневается практически никто.

Кения сдает серьезный экзамен – а точнее, учитывая ее предыдущий опыт, это будет своеобразной переэкзаменовкой. Кениата-младший выглядит откровенно слабее, чем Кибаки – и, следовательно, у Одинги есть достаточно неплохой шанс для исторического реванша. Его победа будет выглядеть если и не как лучший сценарий, то хотя бы как меньшее из двух зол. Но, в любом случае, кенийские выборы должны стать главным событием в Африке в нынешнем 2013 году.

Александр Панов

Читайте по теме:

Андре Влчек. Грабь всё! Или «Защита нации»

Александр Панов. Африка. Эхо арабской весны

Джастин Раймондо. Наполеон в Мали

Кен Оленде. Скелеты в шкафу Британской империи